Потом появились сумчатые. Когда эмбрион внутри матери вырастает до определенного размера то сильный иммунитет матери начинает его отторгать. Эмбрион, скорее всего, тоже погибнет. Появившиеся плацентарные млекопитающие решили это развитием плаценты. Плацента появилась благодаря тому, что какие-то из этих первых млекопитающих заразились вирусами, которые мастерски обманывают иммунитет. Вирус заразил млекопитающих, сам мутировал и погиб, но те гены, которые занимались обманом иммунитета, продолжили работать именно в плаценте.

Получился барьерный орган, сделанный одновременно и из матери, и из ребенка, в котором иммунитет матери подавляется. Благодаря этому ребенок может вырасти до больших размеров. Древнейшее плацентарное млекопитающее – это юрамайя из Китая. О ее плаценте нам не известно, но у нее были признаки других плацентарных.

В это время доминировали динозавры. Это было очень неприятно, потому что они наших предков все время съедали. Нашим предкам приходилось прятаться где-то по лесной подстилке, в темноте, вести ночной образ жизни, питаться насекомыми. Из-за этого они потеряли способность различать красный и зеленый цвета. Обоняние у них развилось очень хорошо, а со зрением стало все плохо.

https://www.youtube.com/watch?v=WI7wj5R3GHY

В то же самое время в мезозое появляются цветковые растения, которые изобрели цветы, нектар, плоды. Появляются опылители и переработчики древесины: термиты, муравьи, пчелы и бабочки. Сама по себе появление цветковых растений дало всю нашу последующую жизнь. Они были нашим жилищем. Цветковые растения раскидистые, у них много веток. Это совершенно новая трехмерная среда обитания. У млекопитающих очень сильно развиваются конечности и плечевой пояс, таз сильно эволюционирует. Растения и сами насекомые были едой. Термитов наши предки потом очень любили есть, сейчас тоже едят периодически. Едой были и фрукты, и мед, который делали пчелы.

В середине мелового периода мы были созданы практически окончательно. Во второй половине мелового периода среди цветковых усиливаются мелколиственные деревья – березы и осины. Питаться их корой и листвой дано не всем. Березовые пяденицы их едят, а вообще они практически не съедобны, в них нет никаких питательных веществ. Поэтому динозавры стали потерей: им было нечего есть, они все умерли. Не только появление мелколиственных деревьев стало причиной вымирания динозавров. Факторов было огромное количество, но это весьма немаловажный повод.

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=WI7wj5R3GHY

Наши предки в это время залезли на эти деревья и превратились в первых приматоморфов – пургаториуса. С тех пор началась наша финишная прямая, начался кайнозой. Две его первые эпохи – палеоцен и эоцен. Началось все довольно хорошо, потому что динозавры вымерли. Крупных хищников практически не было. На границе палеоцена и эоцена возникают совы и первые древесные хищники, которые стали охотиться за нашими предками. Они начали лазить по деревьям.

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=WI7wj5R3GHY

Нашим предкам пришлось намного активнее забираться на деревья, развивать прыгучесть, подвижность, быстроту соображения. Судя по зубам, первые приматоморфы ели при этом все подряд. У них появилась возможность дольше выращивать детенышей, сформировалась К-стратегия размножения – детенышей немного, они с самого начала довольно крупные, долго живут, их можно долго воспитывать. Это основа нашего обучения: не все прописано инстинктами и рефлексами, а нужно чему-то учиться. Всеядность этого требует, нужно помнить, где какая еда находится на местности. Плодовитость мы все-таки потеряли.

Обоняние на деревьях тоже не столь актуально, оно заметно ухудшилось. Зрение при этом усилилось. Важность вибрисс снизилась. Окончательно вибриссы исчезли уже практически у людей. Даже у шимпанзе есть вибриссы. Но они уже не сильно нужны, зрение становится более актуальным, глаза становятся бинокулярными.

Эоцен был очень теплым периодом. По сравнению с современностью температура тогда была на 14 градусов выше. Вплоть до Полярной Канады и Гренландии были тропические леса. В них завелись мыши и летучие мыши. Именно в эоцене появляются грызуны и рукокрылые, которые были мощным сдерживающим фактором в эволюции наших предков. Наши предки тоже были древесными, тоже были не против взлететь – это быстрый доступ к ресурсам.

Летучие мыши нас обогнали и не дали нам занять эту экологическую нишу. Хорошо, что мы не полетели, иначе мозги у нас тоже были бы как у летучих мышей и у птиц. Грызуны на земле научились очень здорово грызть и перерабатывать сухие растительные корма. Их жевательный аппарат очень сложный. Они нас не пускали на землю. Это тоже хорошо, иначе мы были бы аналогами грызунов на основе приматов. Приматы, оставаясь на ветвях, довольно бодро эволюционировали. Появляются обезьяны. Eosimias – первая настоящая обезьяна. Меняется рука. Когти мы потеряли, но приобрели ногти, теперь мы хватаемся. Хватательная кисть в итоге дала нам способность к трудовой деятельности.

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=WI7wj5R3GHY

В олигоцене появились кошки, виверровые и куньи. Древние кошки наших предков съедали. Это были существа, возникшие как потребители грызунов, птиц и приматов. Нашим предкам нужно было от этого избавляться. Избавлялись они двумя путями. Одни стали ускоряться, и появились мартышкообразные обезьяны. Saadanius – это последнее промежуточное звено между мартышкообразными и человекообразными. Человекообразные стали увеличиваться в размерах. Если стать больше хищника, то он нападать, скорее всего, не станет. Так как они стали большими, они были способны есть растительную пищу, фрукты. Снова появляется способность различать красный и зеленый цвета, актуальная при таком питании.

В это время мы потеряли подшерсток, стали большими и перестали остывать. Раньше даже в условиях климатического оптимума маленькие зверьки за ночь успевали остыть, для них подшерсток был актуален. Теперь подшерсток исчез. У современных обезьян его или нет вовсе, или он имеется в рудиментарном состоянии. Хвост у нас тоже исчез. Когда человекообразные стали большими, то в хвосте, как в балансире, смысла уже не было. У широконосых обезьян в Южной Америке хвост хватательный, они могут им брать предметы; на коже у них имеются отпечатки, как у нас на пальцах.

На протяжении олигоцена и миоцена появляются слонопотамы: слоны, гигантские носороги. Они ели и гадили. Этой своей деятельностью на протяжении миллионов лет они создавали саванну. Наши предки в это время еще сидели в лесах, в саванну они еще не выходили. Но плацдарм уже был готов. Крупнокалиберные копытные, хоботные своим бытием создали саванны. Это можно проследить на примере африканских заповедников: когда разводится много слонов, они превращают все в пустыню, даже не в саванну. Если их истребить, все моментально зарастает. Тогда их было намного больше. Наши предки в лесах выросли до размеров современного шимпанзе с весом 40-50 кг. Прыгать на большие расстояния они уже были не способны. Теперь у нас прыгучие способности очень слабые: человек в среднем может прыгнуть на 1,5 м, обезьяны – на 10 м.

https://www.youtube.com/watch?v=WI7wj5R3GHY

Сапиенсы получили карт-бланш и реализовали его. Примерно 55-50 тыс. лет назад сапиенсы в последний раз уже выходят из Африки и заселяют всю планету. В принципе начинается уже современность. Мы приближаемся к нашим временам. Главным фактором нашей эволюции становимся мы сами. Мы пытаемся сделать хорошо, но получается это не всегда. Какая сторона нашей деятельности перевесит – большой вопрос. Мы что-то все время производим, но и отходы у нас имеются. Любая предыдущая эволюция – это решение каких-то проблем: у существ возникали новые сложности, к которым они каким-то образом приспосабливались.

Теперь нам нужно приспосабливаться к помойке. Как это сделать – пока не очевидно. Главная сложность заключается в том, что сейчас скорость изменения среды, которую мы сами создаем, быстрее, чем мы можем к ней приспосабливаться. Длина поколения составляет 25 лет, а гадим мы каждый день. Может быть, выходом станет генная инженерия. Сейчас известны грибы, которые способны перерабатывать пластик. Если нам пересадить ферменты, которые перерабатывают пластик, можно будет питаться пластиковыми бутылками. И проблема загрязнения решится, и проблема голода – два в одном. Я выступаю за это.

Мы не знаем, что будет дальше, но хочется верить, что этот вопрос решается с помощью нашего разума. У нас есть такая адаптация, которой не было ни у кого до нас – у нас есть сложные мозги. Может быть, с помощью мозгов мы эти проблемы сможем решить. Раньше большинство погибало, а кто-то выживал и давал потомство. Теперь мы можем отбор устроить по-другому – не умирать, а просто выживать. Сделаем мы это или нет – неизвестно. Спасибо за внимание.

Ведущий. Похоже, Дж.Толкин был прав с хоббитами и горой. Видимо, не бесследно прошла история с Сауроном. Дамы и господа, давайте послушаем ваши вопросы.

Вопрос. Вы верите в то, что на других планетах есть жизнь?

Станислав Дробышевский. Она запросто может быть. Оценки вероятности жизни на других планетах колеблются от того, что жизни нет нигде, кроме как на планете Земля, до того, что она есть практически на всех планетах. Никто этого не знает. Никаких причин, чтобы жизни там не было, нет. Наверное, где-то есть.

Вопрос. Почему у нас разное восприятие мира?

Станислав Дробышевский. У людей немного разное восприятие цвета, запаха и прочего. Все познается в сравнении. Разница между разными людьми мизерная по сравнению с разницей между человеком и другим животным. То, что нам может казаться большой разницей между разными людьми, является несущественной при сравнении человека и летучей мыши.

Вопрос. Если жизнь зародилась в «первобытном бульоне», то почему сейчас не пытаются делать это экспериментально?

Станислав Дробышевский. Это делали не один раз, все получается. Если воспроизвести условия первобытной Земли и воздействовать периодически на них током, то произвольно синтезируются аминокислоты, нуклеотиды. Органическая химия существует сама по себе. Астрономы фиксируют аминокислоты в межзвездных пылевых облаках. Это не значит, что там есть разложившиеся инопланетяне. Органическая химия – это сложная химия, которая существует везде. Именно на земле она дошла до такого состояния, когда начала усложняться и самовоспроизводиться. Синтез органических веществ происходит без проблем. Главная проблема – самоорганизация и саморепликация этих молекул, их устойчивое самовоспроизведение. В этом я очень мало понимаю. Рекомендую вам почитать книги К. Кунина «Логика случая. О природе и происхождении биологической эволюции» и М. Никитина «Происхождение жизни. От туманности до клетки». Я ничего в этих книгах не понимаю, может быть, вы поймете.

Вопрос. Какова граница между химическим веществом и живым организмом?

Станислав Дробышевский. Живой организм устойчиво самовоспроизводится и находится в неравновесных обменных взаимодействиях с окружающей средой. Мы активно что-то из себя выпихиваем и активно что-то в себя запихиваем. Неживое существо не может против градиента концентрации это производить. Мы – производим, запасая тем самым потенциальную энергию, которую потом можем использовать для синтеза более сложных органических молекул. В этом заключается главная разница. На границе живого и неживого находятся вирусы, имеющие признаки и живого, и неживого.

Ведущий. Спасибо за вопросы и спасибо вирусам за плаценту.

Вопрос. Я ехала в петербургском метро, читая книгу А. Соколова. Увидев иллюстрацию черепов разных видов гоминид, сидящие рядом молодые люди стали рассуждать на тему того, что они не верят в эволюцию, так как до сих пор существуют и обезьяны, и люди. Как можно кратко ответить таким неверующим?

Станислав Дробышевский. Любая современная обезьяна тоже эволюционировала. Ископаемые предки не были современными обезьянами. По многим параметрам современные приматы намного больше отличаются от предков, чем мы. По многим параметрам мы гораздо примитивнее. Каждое живое существо приспосабливается к своим условиям обитания: мы – к своим, руконожка – к своим, еж – к своим, товарищи в метро – к своим.

Вопрос. Были ли тетраподы единственными существами, которые стали осваивать сухопутный мир? Почему только они закрепились на этих позициях?

Станислав Дробышевский. На настоящий момент известно несколько линий рыб-амфибий. Они были очень непохожи друг на друга. Из современных – это двоякодышащие рыбы. Это не наши предки, они до сих пор рыбы. Таких было несколько. Остатков от них не очень много, поэтому трудно между ними найти взаимосвязи. Появилась новая среда обитания, новая экологическая ниша. Множество форм пыталось ее занять. Существует даже мнение о том, что разные формы амфибий возникли из разных форм рыб. Еще на уровне рыб они разделились. Я не особо в это верю, но и не являюсь специалистом в этом вопросе – я антрополог. Не исключено, что это реализовалось.

Ведущий. А. Эйнштейну задали вопрос, насколько современная физика объясняет все физические законы. По легенде он ответил на него, показав кончик ногтя своего мизинца. Как вы оцениваете количество знаний сейчас в области биологии и антропологии относительно всего, что есть?

Станислав Дробышевский. Я бы показал меньше, чем кончик мизинца. Есть остров Мадагаскар, на нем живет около 100 видов лемуров. В местонахождениях ископаемых, не островных, обычно находят 1-2 вида ископаемых приматов. А их должно было быть больше, потому что их люди не истребляли. Мы знаем 1/200 часть для каждого найденного местонахождения. В большей части планеты у нас ничего не найдено. Теоретически на территории Сибири какие-то приматы могли водиться. Севернее Байкала нет ни одной находки эоценовых фаун, но там кто-то жил. Про эту территорию мы не знаем вообще ничего. Чем ближе к современности, тем количество знаний только уменьшается. При огромном количестве знаний, мы понимаем, насколько мы мало знаем. В 70-80-ые годы казалось, что мы уже все про динозавров знаем, всех описали. Сейчас каждый год описываются десятки их видов, конца края не видать.

Ведущий. Тем больше знаем, что ничего не знаем.

Станислав Дробышевский. Мы понимаем, насколько мизерны наши знания.

Вопрос. Зачем человеку ногти? Это атавизм, или они несли какую-то функцию?

Станислав Дробышевский. Ногти – это производная от исходных когтей, которые нужны были для хватания. В какой-то степени они укрепляют кончик пальца, чтобы хвататься за деревья и держать орудия. Без ногтей жить можно, но с ними веселее.

Ведущий. Большое спасибо Станиславу за то, что приехал и прочитал для нас лекцию.

На этом люди не остановились и по мере появления технических возможностей, в том числе и освоения огня, они заселяли более северные области, а северные области двигались им навстречу, потому что климат ухудшался непрерывно и становилось холоднее. Люди могли даже никуда не двигаться с места и оказываться во всё более холодных местах. Они заселились на Кавказ, где были слоны и носороги, то там вдруг неожиданно шерстистые носороги появляются. 

А люди, тем не менее, упорно двигались на север. И уже на уровне человека гейдельбергского, порядка 500 тысяч лет, 400 тысяч лет, триста тысяч лет назад они заселили области с умеренным климатом, где была уже какая-никакая зима, на уровне европейской зимы. Когда пальмы и попугайчики, как сейчас в Испании, но всё равно как бы зима. Возможно один раз в десять лет выпадет снег. Можно в снежки поиграть и потом вспоминать, что была зима. Современные испанцы хотя бы могут пледик одеть, как-то согреться, а тогда ничего такого не было, ну и приходилось им изобретать.

Поэтому у них тут же появляются 400, 350 тысяч лет назад жилища приличные, капитальные – огонь, регулярно используемый, причём он моментально появляется везде. Например, во Франции в пещере Араго и на Ближнем Востоке, в Киземе, в Табуне. Как раз в одно и тоже время – 400 тысяч лет, 350 тысяч лет с поправкой на погрешность. Получается одно и тоже. До этого нет слоёв с огнём. Слои есть, а огня нет, а потом появляются слои-слои уже с огнём. Прекрасно.

Скорее всего в это время появляется какая-никакая одежда. Честно говоря, мы об этом точно не знаем, только догадываемся. Люди меняются, приобретают более холодоустойчивый облик. И в Европе на этом фоне как раз появляются, например неандертальцы морозоустойчивые. Но всех, конечно, обогнали в плане способностей к миграциям сапиенсы, потому что все эти древние они куда-то доходили, там в принципе оставались и дальше тысячелетиями там сидели. Но сапиенсы не были таковыми. Примерно 50 тысяч лет назад, а может даже чуть раньше 55 тысяч лет назад был такой небольшой момент времени, когда можно было ещё раз пройти через Суэцкий перешеек. Там был такой момент, когда стало как-то по влажнее, выросли какие-никакие травы, появилась фауна, вода и они быстренько пробежали. Сделан споро-пыльцевой анализ, показано, что это было можно. И как раз на Ближнем Востоке 55 тысяч лет назад в пещере Манот появляется совершенно череп сапиенса. Первый такой натюрлих, прямо сапиенс. Что-то сапиентоподобное выходило из Африки и раньше. Допустим, есть находки с датировками более 100 тысяч лет, но они такие сапиентоподобные, но скорее всего это не сапиенсы. А тут уже вышли такие уже полноценные сапиенсы и глядишь 45 тысяч лет назад они оказались уже в Омской области. Найдена Усть-Ишимская бедренная кость. Прямо такой сапиенс-сапиенс, из него ДНК достали. И 45 тысяч лет назад на Таймыре, на Сопочной Карге и в других местах. На Янской стоянке чуть попозже уже разделанные мамонты, орудия труда. Правда там нет костей людей. Мы не знаем точно кто это был, но скорее всего это были сапиенсы, потому что кто там ещё мог быть. Это уже Таймыр, это уже Заполярье, где уже полярная ночь по полной программе, там и сейчас очень неуютно, а тогда это ледниковый период, на всякий случай, и ничего как-то они освоились и тут им конечно преград не было, потому что сапиенсы уже владели навыками резьбы по дереву, изготовлению лодок, плотов и всего чего угодно и тут же моментально на югах они мигрируют в Австралию. 

https://kak-spasti-mir.ru/rasselenie-cheloveka-po-zemle-interaktivnaya-karta/

Странно, что до них туда никто не доплыл, а они это сделали и добрались до Австралии. По пути, судя по всему, ещё смешавшись немножечко с денисовцами. А на северо-востоке преодолели Берингов пролив, который в тот момент и не был проливом. Правда по Берингии пройти было проблематично. Потому что там лежал толстенный ледник. Но где-то по окраинам или когда что-то оттаивало, или на лодках плыли вдоль берега. А учитывая, что до этого момента они двигались всё время вдоль берега и всё время, сколько они от Африки двигались, слева была земля, а справа – вода. Они не сомневались, что впереди ещё что-нибудь будет. Поэтому, когда они доплыли до этого Берингова пролива и слева была земля, пусть обледеневшая, а справа вода. Было очевидно, что дальше будет тоже самое. А как ещё? От Африки плывём и всё тоже самое. Они про Африку уже ничего не знали в тот момент, это очевидно. Но всё равно жизненный опыт им показывал, что всё время слева земля, а справа вода, как не двигайся.

Они проплыли ещё чуть-чуть и оказались в Северной Америке. Они про это ничего не знали. Наверное ощутили какие-то изменения, потому что дальше людей не было. Вдруг как-то оказались на территории без людей. Я думаю, они очень сильно этому порадовались. Зато было очень много зверей. Чем южнее, тем теплее. Там вообще праздник начался. И вплоть до Огненной Земли они уже шли без остановки. И вдруг неожиданно с датировками под 18 тысяч лет, а 14 так это точно, как минимум 14 тысяч лет назад они оказываются уже на самом-самом юге Южной Америки. Всё, земля заселена.

Дальше оставались только какие-то маленькие островочки  в океане, куда они добирались вплоть до современности и сейчас ещё можно найти какой маленький островочек, где никто не живёт, потому что он никому не нужен. Так что, в принципе, ко времени примерно 14 тысяч лет назад планета была заселена целиком. Но наши способности к расселению покоя нам не дают – земля-то закончилась. Но, во-первых, есть глубины океана, а во-вторых, есть космос, который ещё гораздо шире. Уже немножко до Луны добрались, до Марса какие-то спутники заслали, глядишь заселим и дальше. Так что надо держать марку и заселять новые территории.

Кроманьонцы

Когда говорят о кроманьонцах, стоит сделать несколько замечаний. Во-первых, кроманьонцы произносится через букву «эн», не кромальонцы, я даже так и не скажу. Некоторые особо одарённые личности пишут через букву «эль». Это неправильно, потому что название Кро-Маньон, это название грота во Франции Кро-Маньон и там ещё в 19 веке было найдено несколько скелетов, из которых два самых известных: кроманьон первый и кроманьон второй. Кроманьон первый – это мужчина здоровенный, кроманьон второй – это женщина. В последующем название грота стало нарицательным. И тут появляется веер возможностей – кого называть кроманьонцами. Потому что в узком смысле – это жители именно грота Кро-Маньон. В чуть более в широком варианте – это население верхнего палеолита Западной Европы. Верхний палеолит – это где-то от 40 тысяч лет назад до 10 тысяч лет назад.

В ещё более широком смысле – это население верхнего палеолита всей планеты, опять же от 40 до 10 тысяч лет назад, но только уже не Западной Европы, а вообще и Африки, и Австралии, и чего угодно. Есть ещё морфологический вариант, когда кроманьонцами называются жители верхнего палеолита всей Ойкумены, всего мироздания, но похожие на тех, которые в гроте Кро-Маньон. Именно те, у кого морфологические признаки вполне определённые. И вот эти несколько вариантов определения они между собой в какой-то степени соревнуются, поэтому, когда кто-то произносит это слово, вообще-то хорошо выяснить на первых порах, что он вообще имеет ввиду, потому что  варианты возможны  разные.

В других находках, например у нас в Усть-Ишиме под Омском, найдена бедренная кость, в которой тоже неандертальской примеси гораздо больше, чем в современных. В том момент неандертальская примесь отражалась и на лицах, в буквальном смысле. И на затылке, и во многих других местах. Но всё-таки кроманьонская сапиентная генетика перевешивала, поэтому пропорции у них были вытянутые, хотя тоже не у всех. Человек со стоянки Сунгирь, из Владимира, с датировкой 35-36 тысяч лет назад был весьма рослый, один метр восемьдесят сантиметров в высоту, косая сажень в плечах. Этим он резко выделялся на фоне всех других кроманьонцев. Все другие были тощие, вытянутые, то есть тропические.

Кстати, когда изображают древних людей, то они все такие коренастые – это неандертальцы. Кроманьонцы были типа меня: тощие, длинные, узкие, с длинными ногами, с коротким туловищем. Они могли быть весьма мускулистые, но именно такие поджарые, такие сухие, потому как вышли из тропиков.

А со стоянки Сунгирь выделяется широченными плечами. У него ключицы вот такой длины. Ростом он с меня, но ширина плеч – я вообще, как бы не сильно широкоплечий, – а у него в два раза шире. Эта широкоплечесть, массивность сунгирца может быть тоже досталась от неандертальца. Хотя вроде в строении черепа, чего-то  неандерталоидного нет.

Отдельный вопрос – насколько кроманьонское наследие, кроманьонские черты дожили до современности. Довольно регулярно приходится слышать, что современные австралийские аборигены – это копия кроманьонцев. Или, например, северные европеоиды, или шведы и норвежцы тоже сохранили кроманьонский облик. Это на самом деле чушь. Все современные группы, какие бы они не были бы – австралийцы, норвежцы, совершенно без разницы – они все тоже активно и долго менялись. Допустим, южные европеоиды – это тоже наследники кроманьонцев. Количество поколений от кроманьонцев до них было такое же, как от первых кроманьонцев до норвежцев или аборигенов. Или до индейцев, до эскимосов, до кого угодно.

Но разные современные расы возникли из разных кроманьонцев. Преобладающий тип европеоидной расы – более южный вариант. Он возник из ближневосточных кроманьонцев, которые тоже в общем-то были кроманьонцами. Они были пограцильнее, они были помельче – более узкое лицо, например, у туфийцев. И теперь у южных европеоидов такое есть. А у северных лицо было пошире. Теперь оно пошире и есть. И те и другие – кроманьонцы. Просто кроманьонцы были разные.

Можно, конечно, при желании среди современных людей найти такого, у которого пропорции лица будут похожи на кроманьонца из грота Кро-Маньон, но это будет случайное сходство. Да, у нас на планете 8 миллиардов человек и можно найти кого угодно. С двумя головами можно найти, что тут про кроманьонцев говорить. А эволюция шла во всех популяциях. Размеры и пропорции увеличивались, уменьшались в разные стороны.

Сейчас кроманьонцев нет. Последние люди, которые имели прямое преемство с кроманьонцами верхнего палеолита и похоже выглядели жили в мезолите, порядка шести, семи, восьми, девяти тысяч лет назад и с тех пор их признаки уже сильно поменялись с появлением неолитического хозяйства. Даже там, где они оставались охотниками-собирателями всё равно они менялись, причём в непредсказуемом направлении.

Источник: https://proshkolu.ru/club/history5/file2/521175

Заселение Америки

Заселение Америки – это супердискуссионная тема, потому что Америк две: Северная и Южная. Это огромные два континента. Или один континент и два материка, как считать. Часть света, состоящая из двух частей, которая была заселена последней. В тот момент, когда сапиенсы вышли из Африки, порядка 50 тысяч лет назад или чуть пораньше, они довольно быстро добежали до Австралии, тут же заселили всю Евразию, а в Америку долго попасть не могли, потому что есть Тихий океан, самый большой на планете. Если попытаться пройти через Сибирь, Чукотку и Аляску тоже есть проблемы, потому что в Сибири жить не уютно, мягко говоря. К этому надо было приспособиться.

Не факт, что неандертальцы и денисовцы в такие северные широты добирались, никаких доказательств этому нет, хотя искали долго и упорно. Сапиенсы, как минимум 45 тысяч лет назад были на Таймыре. Дальше особо некуда. Могли заселяться уже теоретически в Америку. К тому же Берингия, которая в это время была сушей за счёт того, что уровень океана был ниже, была корыта ледником. Поэтому есть несколько версий как они туда попали, в эти Америки.

Причём есть версии, которые не предполагают прохождение через Берингов пролив. Из сильно экзотических, совсем недостоверных: плавание через Атлантический океан из Африки. Из Западной Африки можно с течением достичь Бразилии, чисто гипотетически. Такие исторические случаи известны. Так европейцы по течению там и оказались, допустим португальцы. Но были ли такие плавательные средства у кроманьонцев – большой-большой вопрос.

Строго говоря, никаких внятных доказательств таких миграций нет. В качестве доказательств приводились ольмекские головы. Это огромные шары, двухметровые, на которых вроде бы негроидные черты. Но культурологический анализ, искусствоведческий, показывает, что эти типа негроидные черты – это попытка изобразить человека-ягуара. Это как бы главный вождь и он заодно ягуар. Ягуар самый крутой и он, понятно, главное божество на огромном круглом булыжнике. Если мы попытаемся изобразить человека с чертами ягуара на круглом булыжнике, на таком двухметровом колобке, то получится что-то немножко негроидное: широкий нос, толстые губы. Но это совершенно случайно.

https://kak-spasti-mir.ru

Есть другая версия – люди транспортировались через северную Атлантику из Европы, потому что в Европе есть солютрейская культура с узкими красивыми наконечниками, очень классно сделанными, а в Северной Америке есть культура кловис тоже с узкими, длинными, красиво сделанными наконечниками. Причём самые древние наконечники культуры кловис обнаружены именно на северо-востоке Северной Америки, там, где по идее они должны были высаживаться из Европы.

Очень красиво получается – они из Европы стартовали, проплыли мимо Исландии, Гренландии и высадились где-то рядом с островом Ньюфаундленд. Проблема в том, что солютрейская культура кончается где-то 15 тысяч лет назад, а кловис начинается 12 тысяч лет назад. Где они мотались от двух до трёх тысяч лет, что-то как-то не понятно. Сидеть в Исландии, в Гренландии было невозможно, там лежал ледник. И вообще – зачем бы они туда поплыли. Никаких свидетельств далёких плаваний такой древности у нас нет. Совпадение этих наконечников довольно условное, случайное. Если мы делаем красивые наконечники, они получаются чем-то похожими. Но типология показывает, что всё-таки это разные вещи. Не сходится.

Кто больше? До 20 тысяч ещё верится. До тридцати – с некоторым скрипом ещё можно принять, но более 30 – ни одной достоверной находки нет. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это либо шутка каменотёсов, которые выдолбили следы в вулканической лаве, либо это разбитые кости мастодонта в русле ручья. Разбитые кости мастодонта. Никто не сказал, что это кости человека. Разбили или ещё что-нибудь из этой серии, но как-то с большим-большим скрипом.

А 14 тысяч лет назад – тут никто особенно не сомневается. Долгое время в американской антропологии боролись две концепции. Первый кловис и прекловис. Первый кловис – концепция, что люди появились, где-то 12, 12 с половиной тысяч лет назад и первые были носителями культуры кловис. Тех самых красивых наконечников аккуратненьких. А до него, до кловиса не было ничего. А концепция прекловис постулировала, что до кловиса скорее всего, что-то было. И сейчас видимо она уже победила, потому что есть довольно много стоянок, которые древнее и примитивнее выглядят.

Проблема в том, что первые переселенцы в Америку оставили очень мало следов. Это были маленькие группки охотников, которые поймали лося, съели его, посидели, пошли дальше. Пойди найди, где они в лесу съели этого лося. И сколько они сделали орудий?  Три отщепа валяется, и пойми – это отщепы или не отщепы. Их было очень мало, а расселение при этом было очень быстрым, потому что чем южнее они двигались, тем им было веселее, было теплее, больше зверей, и как бы здорово и приятно и при этом нулевая конкуренция, вообще нет никаких людей.

Правда были крупные хищники, но после Сибири им на это было плевать глубоко. Поэтому со страшной скоростью добежали до Огненной Земли. Дальше бежать было некуда. Неожиданным образом чуть ли не самые большие датировки обнаруживаются на стоянке Монте-Верде в Южном Чили уже рядом с Огненной Землёй как раз там до 14, а может до 18 тысяч лет назад.

Очень большие датировки южноамериканские и в Бразилии, кстати, такие есть. Существует версия, что в начале попали в Южную Америку, а потом пошли на север. Но это всё-таки сомнительный вопрос. Причём в Южную Америку, судя по всему, попали далеко не все. Кто-то попал в Северную Америку, это по той же самой генетике, по группам крови, да и по культуре видно. Южноамериканские индейцы гораздо более консолидированные и монолитные. Хотя тоже может и не одна была волна. Есть мнение, что огнеземельцы — это отдельная волна заселения, а амазонские – другая волна заселения.

Источник: https://naked-science.ru/article/history

В самой Америке – и в Северной, и в Южной – мы натыкаемся на крайний недостаток данных. Пока обе Америки остаются почти белыми пятнами, серыми пятнами. Про Африку мы знаем много, несмотря на то, что она отвратительно исследована. Про Европу мы знаем правда много, про Сибирь и прочую Азию так – куда ни шло. Про Австралию – со скрипом. Про Америку – совсем печально. Но, с другой стороны, это оптимистично, потому что это говорит о том, что там есть много того, о чём можно узнать. И ещё много чего мы узнаем интересного, чудесного, любопытного про заселение Америки.

Заселение Австралии.

Заселение Австралии – крайне дискуссионная тема, потому что с одной стороны ею все интересуются – это всё-таки целый континент, он же материк, как можно пропустить такое дело. А с другой стороны – данных у нас на удивление мало. Данных мало по многим причинам. Во-первых, Австралия очень пустынная и осадконакопление там никакое. Почвообразование там близко к нулю и остатки ископаемых крайне плохо сохраняются.

Во-вторых, археологическая культура первых аборигенов была чрезвычайно бедна. Она и на момент прибытия европейцев была чрезвычайно бедна. Большая часть орудий изготавливалась из дерева. Если каменные отщепы, то они совершенно отстойные, убогие и не всегда их можно выявить. А в-третьих, – сами австралийские археологи. Поскольку в Австралии нет нормальной археологии, там только ущербные отщепы. Археологов нормальных тоже нет, потому что у них нет, банально, опыта. Наш археолог может натренироваться на средневековье, на бронзовом веке, на неолите, на пятом, десятом.

И когда он приходит со стороны в палеолит – у него уже есть богатый опыт, разработаны методы стратиграфии, разбиение по квадратам, расшифрование и так далее. А у австралийских археологов нет опыта, а набраться опыта, поехать куда-нибудь ещё, они тоже не всегда могут, потому что далеко, потому что они живут в Австралии. Так же, как и другим археологам добраться до Австралии практически нереально. Поэтому получается такая себе вещь – австралийская археология. И с этим связано много сложностей. Например, когда читаешь статьи австралийских археологов, то не всегда понятно, как они копали: на штык или по слоям. И как они вообще себе всё это представляли. Это не написано в статье и им не всегда кажется, что нужно  об этом писать. Так что есть много проблем.

https://www.bbc.com/russian/features-40672172

Кроме того, ещё вклинивается такая сложность, как желание удревнить заселение Австралии. Каждому хочется, чтобы там, где он роет свой личный раскоп, появился человек и чтобы там было всё самое древнее, самое уникальное, самое шикарное. Ясное дело, что возникнуть человеку в Австралии будет трудно, хотя такие концепции тоже выдвигались – из коал, из кенгуру. Из кого возникать? Не из кого. Приматов там не было никогда. Но удревнить хочется.

Тем более, что в последние 20 лет, а может даже и больше, увеличилась политкорректность и хочется показать, что австралийские аборигены – ого-го! Это не какие-то там непонятные дикари, а это величайшая цивилизация. А если она величайшая цивилизация, то она и древнейшая должна быть. И отсюда вырастают попытки представить австралийских аборигенов, как самых древних людей планеты.

Обычно это звучит очень по-идиотски, что они самый древний народ планеты. Хотя понятно, что аборигены — это не народ, это куча племён, даже слово племя к ним не очень применимо. Поэтому появляется такая необходимость – всё это удревнить. Подтягиваются способы датировки не очень корректные, какой-нибудь термолюминесцентный анализ, которым датируется не пойми что и получаются цифры 200 тысяч лет назад, 80 тысяч лет назад, которые даже для Африки, для сапиенсов были бы довольно велики, а уж для Австралии и подавно.

Но если отбросить всю эту чепуху, которая есть в большом количестве и затрудняет восприятие, то вырисовывается примерно следующая картина: люди появились в Австралии из Юго-Восточной Азии. Транзитом через Индонезию, которая около пятидесяти тысяч лет назад была более-менее единым целым. Удивительно, что люди не оказались в Австралии раньше, потому что в предыдущие времена довольно регулярно вся Юго-Восточная Азия вместе с Индонезией объединялась в единую Сунду. Австралия вместе с Новой Гвинеей и с другими островами, с Тасманией объединялась в единый Сахул. Расстояние между Сундой и Сахулом было очень небольшое. Там были маленькие проливчики с промежуточными островами, через которые можно было переплывать по 30 километров и это было не очень далеко.

Культура верхнего палеолита.

Этап времени от 40 до примерно 10 тысяч лет назад называется эпохой верхнего палеолита. Причём это не название культуры, это именно название эпохи, потому что в это время существовало огромное количество культур. Впервые они были открыты во Франции, немножко ещё в Германии, поэтому ключевая цепочка этих культур носит Французские названия. Это культуры: Ориньякская, Солютрейская, Мадленская и многие другие.

Некоторое время пытались такими же названиями именовать культуры и в других местах, допустим, у нас на Дону в Костёнках. Чем больше изучали эти культуры, тем больше оказывалось, что это не работает. Какой-нибудь донской Ориньяк, это не то же самое, что Ориньяк во Франции. А какой-нибудь Ближневосточный Ориньяк – совсем другой. Количество культур стали увеличивать и придумывать новые названия. Появилась Коровецка культура, Стрелецкая культура и их сейчас очень много. Причём некоторые из этих культур имеют большой ареал и действительно большую протяжённость.

Тысячи лет люди делали определённого типа орудия, занимались определённой деятельностью и всё было достаточно стабильно. А некоторые культуры загадочные вспыхивают и раз  – у нас одна стоянка ярко выраженная, всё красивое, чудесное и не одного аналога больше нет нигде. Как вообще появилась, откуда? Куда все делось? Не понятно.

Тут всегда стоит помнить, что археологи, как и антропологи находятся в вечном состоянии нехватки данных, потому что из того изобилия племён, которые передвигались где-то по просторам Евразии и всего мира, до нас дошли буквально какие-то крупицы. Каждый конкретный человек в течение своей жизни оставлял много-много кострищ, делал много-много орудий, кидал кучи мусора. От этого всего в лучшем случае сохранилась одна косточка. А скорее всего от большинства деятельности, большинства людей не сохранилось вообще ничего. Поэтому от многих культур может быть вообще не осталось ничего. От некоторых – одна стоянка. Некоторым повезло, может быть, – они были такие активные. Или нам повезло. Поэтому строить какие-то грандиозные схемы смены культур, почему так происходило, в какой последовательности, как они мигрировали, можно – это такое увлекательное занятие. Многие археологи этим занимались и продолжают заниматься, но это надо очень делать осторожно, это очень рискованное дело.

Пока данных было мало в конце 19 и первой половине 20 века, как раз этим больше всего занимались. Находили три стоянки и рассуждали, что они туда шли, а сюда они мигрировали, и так у них культура менялась. Но, чем больше накапливалось информации, тем археологи становились всё более осторожными. Потом ещё появились абсолютные датировки, которые показали, что некоторые предыдущие представления – полная ересь и чем больше совершенствовались эти датировки, тем всё становилось запутаннее и хитрее.

Странная проблема современной археологии – у нас есть огромное количество фактической информации, но очень мало археологов, которые бы набрались наглости всё это увязать в единую стройную систему. Как только они пытаются это делать и построить какой-то грандиозный обзор, допустим, 30 тысяч лет эволюции культуры, то тут же все начинают на них шикать – вы что, это так некорректно, мы же точно не знаем, надо ещё немножко покопать. Мало что мы уже 200 лет роемся, но надо ещё накопить, надо ещё посчитать статистику. А её никогда не хватит на самом деле. Это такая странная проблема. Чем больше у нас информации, тем меньше мы видим лес за этим бесконечными новыми, появляющимися деревьями.

Тем не менее какие-то общие черты обозреть вполне реально. Например, очень хорошо понятно, чем верхний палеолит, как совокупность всех этих культур, отличался от более раннего среднего палеолита неандертальского, когда жили палеоантропы и неандертальцы с европейцами со своими культурами мутье и ещё парочка других.

Источник: https://en.ppt-online.org/538613

У жителей верхнего палеолита, творцов верхнего палеолита, было великое разнообразие орудий, это уже великое достижение. До этого у них был довольно ограниченный набор – остроконечник, скребло, отщеп совсем убогий, ещё десяток вариантов, но они все довольно одинаковые были, а тут появилось разнообразие. Одни делают так, другие делают по-другому. Для одних целей – одно, для других целей – другое. Если в Ашеле до неандертальцев рубило использовалась для чего угодно, им можно было: убить зверя, и его же распотрошить, обработать его шкуру, дерево порезать, копье застругать. А тут для каждой операции свой тип орудий.

Появилась пластинчатая техника. Почти повсеместно в верхнем палеолите захватывает умы и руки пластическая техника, когда из первичной заготовки, выделывается узкая, длинная пластиночка, она тоненькая, узенькая, длинненькая. Сделать такую сложно. Надо долго-долго ее подготавливать. Зато в результате практически готовое орудие. Его надо немножечко подрихтовать, иногда даже и не надо подрихтовывать – это уже готовая вещь, она такая аккуратненькая, ровненькая, можно много чего из неё сделать. Можно ещё её как-то обработать, сделать допустим наконечник и ещё что-нибудь такое.

В некоторый момент появляется микролетическая техника, хотя микролитическая техника считается в основном атрибутом следующей мезолитической культуры, вернее эпохи. Культур много, тем не менее в верхнем палеолите микролитические сегменты тоже есть. Микролиты это маленькие микроорудия.  Иногда размером буквально один сантиметр, которые взять в пальцы и что-то ими делать практически нереально. Они были составной частью вкладышевых орудий. Когда из рога, кости или деревяшки сделано древко – стержень, в нём пазы, в эти пазы, на какую-нибудь смолу приклеиваются эти маленькие сегментики. Такой сегментик достаточно легко сделать, если уметь. Я, например, не умею и не сделаю. Его можно в любой момент можно вклеить. Даже если у нас орудие ломается, мы быстро чиним. Что гораздо удобнее, чем если бы мы делали полчаса рубило, а потом оно треснуло пополам и надо снова полчаса делать такое рубило. А тут – тюк, вставил и все дела.

А эффективность гораздо лучше, потому что они гораздо тоньше и лучше режут. Главное что всегда требовалось – это именно резьба. Появляется большое количество орудий, сделанных из кости. Кость обрабатывать сложнее, чем камень. Не то что советую, а просто попробуйте порезать куриную кость железным ножом и чётко из неё что-то сделать. Лучше на самом деле не делать, потому что наверняка порежетесь, но это реально трудно, хотя, казалось бы, простая курица, нож железный. А они делали каменными орудиями по кости, причём далеко не курица была, а северный олень или мамонт.

Это сделать сложно, поэтому неандертальцы и более древние персонажи кость не обрабатывали. Есть единичные примеры, но очень редкие. Если что-то делали из кости, то либо не сильно специально – просто эту кость использовали, она как-то там затачивалась и плачевно получалось. Но специально кость не выделывали. Либо использовали кость, как камень. Брали какую-нибудь кость слона и выдалбливали из неё рубило. Оно получалось коряво, потому что кость — это не камень, но им хватало.

https://ru.wikipedia.org

В верхнем палеолите появляются новые методики. Впервые – в Африке раньше, чем 50 тысяч лет назад и больше. В верхнем палеолите это довели до совершенства, когда гарпуны со всякими зубчиками, с орнаментом, хитро сделанные, с пазами, с местами прикрепления на древко. Это просто цветёт со страшной силой, особенно в Мадлене. Есть такая Мадленская культура.  И в Солютрейской тоже – там полным-полно таких находок. Дальше появляются составные орудия с черешком. Они могут быть каменные, могут быть костяные, но у них есть черешок. Наконечник точно приделывается на древко. В принципе такое начали делать ещё неандертальцы и даже может быть гейдельбергцы, но у них на наконечнике никаких штуковин для прикрепления не было. А кроманьонцы довели это до совершенства и у них прямо аккуратненькие были копья. Есть древко, наконечник, есть обмотка, ещё какая-нибудь смола, много-много элементов, хитро-хитро сделано.

У них наконец появляется искусство во всём многообразии форм. Индивидуальные украшения, одежда с чем-то типа пуговиц, нашивок, разных штуковин. Появляются скульптуры, в том числе и человеческие. Они начали изображать себя, отзеркаливать себя. Способность узнать себя в зеркале – это сугубо человеческое свойство. Этим уже может быть австралопитеки немножко развлекались. Но они ничего не делали – могли найти камень, похожий на лицо, это да. У эректусов, у гейдельбергейцев есть примеры камней, похожих на человека. Они как-то там их использовали. Но это не фигура, её никто специально не делал, а кроманьонцы начали делать. И у них были прямо статуэтки, причём сделанные из камня, из кости, из бивня, из обожжённой глины в Дольни-Вистоницах, из чего угодно.