Станислав Дробышевский против мифов о расах и расизме. Наука против. Часть 2.

Станислав Дробышевский против мифов о расах и расизме. Наука против. Часть 2.

от | Янв 1, 2021 | Интервью

смотреть лекцию на YouTube

И астрономия у них была круче и точнее: майянский календарь до сих пор точнее нашего, которым мы сейчас пользуемся с високосными годами. Они просто заморочились, нам это чисто практически не надо. Мы можем сделать круче, но зачем? А по факту они разработали, учитывая, что у них письменность была иероглифическая.

Никита Рудаков. А Африка? У них вообще письменности не было.

Станислав Дробышевский. Африка 12 тысяч лет назад обгоняла всю планету. А 60 тысяч лет назад они вообще настолько далеко от всех ушли. Африка была впереди планеты всей в некоторые моменты времени. Но это первенство исчезло. Допустим, дьяковская культура (без слез не взглянешь), дьяковское городище: частокол поставили, стали коров пасти – просто гениально. В это же время в том же Египте в Африке пирамиды строили, причем не только в Египте, а еще и в Судане. Там у них уже была письменность. А ведь у них закат уже цивилизации был в это время. У нас только раскачались коров пасти. Это очень печально все выглядело. Но ничего, как-то раскачались, пошли дальше. И то же самое в Африке. В Африке наоборот: у них раньше было круче, а потом немножко отстали. Потом глядишь, пойдут вперед.

Никита Рудаков. Какой-нибудь очередной цикл и потом Африка будет впереди планеты всей, да?

Станислав Дробышевский. У нас эти цивилизационные вещи колеблются туда-сюда.

Никита Рудаков. Рас три существует сейчас на данный момент?

Станислав Дробышевский. Это философский вопрос. Что считать границами рас?

Никита Рудаков. В учебнике по биологии написано в школе, что три расы.

Станислав Дробышевский. В первом приближении их уже штук пять, на самом деле. А дальше где-то до двухсот. Например, есть Андаманские аборигены, сидящие на Андаманских островах. Их там человек двести. Они отличаются от всех других людей планеты настолько, что это, по-хорошему, своя большая раса. Но 200 человек назвать большой расой чисто лингвистически как-то странно. Поэтому им не придают ранг большой расы. Но чисто морфологически они вполне достойны такого. Почему нет? Какая разница, сколько их там человек.

Источник: https://bigpicture.ru/?p=1067469

Если такие группы считать, их штук 200 будет легко. Все очень смешаны, поэтому и расы разделять довольно проблематично, и посчитать их очень трудно. Но генеральных штук пять: восточные экваториалы, западные экваториалы, европеоиды, монголоиды американоиды, южноафриканкая раса, центральноафриканская (пигмеи). Я насчитал семь. Если бушменов с пигмеями не считать отдельно, а считать частью негроидов, то пять рас.

Никита Рудаков. Как вы считаете, количество рас увеличится со временем или в итоге вообще понятие расы как таковое отпадет, потому что всепросто смешаются?

Станислав Дробышевский. Во-первых, при смешении рас их количество не уменьшается, а только возрастает. Банальный пример – Чита. Раньше коренным населением были эвенки и буряты, посевернее – эвенки, поюжнее – буряты. И те и другие – монголоиды в разных вариантах. Приехали казаки на конях (европеоиды, русские). Они смешались. Но монголоиды никуда не делись и прекрасно продолжают быть, европеоиды никуда не исчезли. Смешение дало какой-то новый вариант, который не живет изолированно: браки-то не живут отдельно (гураны, как они себя называют) какими-то совокупностями, а не рассеянно.

Получилось, что предыдущие сохранились, третий вариант добавился. И в первом приближении разнообразие только растет. Потом, через тысячи или сотни лет, оно может нивелироваться до однородного состояния. Но для того,чтобы это произошло в пределах всей планеты, надо несколько условий.

Во-первых, чтобы условия были везде одинаковые: часть признаков все-такиа даптивна. Нужно, чтобы были строго одинаковые условия – идеальный шар. Чтобы вероятность заключения брака с кем-нибудь была равновероятна в пределах всей планеты. Допустим, есть юноша. Нужно чтобы вероятность, что он жениться на девушке, которая стоит рядом или на той, что живет на другой стороне планеты: в Папуа-Новой Гвинее, в Чили, в Гренландии, на Соломоновых островах – была строго одинаковой. И идеальный транспорт, чтобы моментально можно было бы куда угодно добраться, отсутствие политических границ, языковых, религиозных, социальных, всех.

Никита Рудаков. Рай на земле такой.

Станислав Дробышевский. Абсолютное равенство. С интервалом в метр стоят и при этом без конца перемещаются. Если они не будут двигаться, – неизбежно возникнут варианты (чисто математически). Я очень сложно представляю, как бы это на практике могло быть реализовано. Это что-то невероятное.

Никита Рудаков. Когда говорят о расах, невольно вспоминается расовая теория нацистской Германии Адольфа Гитлера. Скользкий тоже немножко вопрос. Но на самом деле мне очень интересно: вот сейчас, когда говоришь “евгеника”, на тебя оборачиваются и косо смотрят. Вы считаете евгенику вообще наукой? Животных же селективным образом отбирают? Почему человека нельзя так отобрать?

Источник: https://hi-news.ru/research-development/mozhet-li-nauka-stat-amoralnoj-opyt-proshlogo-pokazyvaet-chto-da.html

Станислав Дробышевский. В 20-30 годы такие идеи были. Более того, было бургундско-евгеническое общество в Советском Союзе. Потом, правда, посмотрели на фашистов, нацистов и прикрыли. Даже пара наших антропологов пострадала слегка. Идея сама по себе хорошая – улучшение человека. А как это практически претворить, вот тут получается какая-то фигня каждый раз. Пытались по-разному. Нацисты: этих в концлагерь в печку, а этих мы будем размножать в специальном санатории. Они на практике это делали. Были большие проблемы, что делать с детишками идеальными.

Никита Рудаков. Lebensborn как раз эта программа.

Станислав Дробышевский. Другой вариант был, скажем, в Швеции и США, где: давайте мы их не будем убивать, но будем стерилизовать неправильных. Просто стерилизуем. Десятки тысяч людей через это прошли. И это уже после Великой Отечественной войны, Второй мировой. Они до пятидесятых и чуть ли не до шестидесятых годов этим занимались. В Швеции так точно. Они теперь не любят про это вспоминать, но это было по факту.

Никита Рудаков. Станислав, но ведь антропологических знаний нацистами было накоплено (я не знаю, надо ли ставить в кавычки в данном случае слово антропологических) достаточно много.

Сколько экспедиций было? Знаменитые кадры, которые в фильм “Обыкновенный фашизм” вошли, где они в Тибет поднимались. Что-то из того, что наизучали нацисты, имеет научное основание? Сейчас пользуются этими данными ученые?

Станислав Дробышевский. С этим большие проблемы, потому что там очень трудно отделить, что у них реально научные данные, а что – идеологически обусловленные. В принципе, некоторая часть этой накопленной информации могла бы быть использована вполне. Почему бы нет? Но с этим надо очень тщательно разбираться. Никому этого не хочется просто делать. Более того, сами по себе эти материалы под грифом лежат в спецхране и не доступны антропологам нигде практически, ни у нас, ни за рубежом. 

Допустим, я не могу просто прийти в Ленинскую библиотеку и заказать с полочки труды фашистских антропологов, которые где-то в Тибете кого-то измеряли.

Никита Рудаков. А хотелось бы? Было бы это интересно?

Станислав Дробышевский. Был бы я расоведом – почему бы и нет. Не так много тех, кто там проводил экспедиции. И они собраны по методике. Сами цифры – размер лица – это объективный факт, почему бы его не использовать. Можно было бы, но не возможно. Более того, очень забавные ситуации, когда они собирали данные с целью что-то одно доказать, а оказывалось, что доказывали прямо противоположное.

Классический пример – это исследование, так называемых, рехоботийских бастардов. Потомки голландских мужчин и бушменских готтентотских женщин в Южной Африке. Голландцы приезжали, брали себе в жены местных, и получились помеси. И поскольку эта часть Южной Африки была колонией Германии, был там немецкий антрополог, который считал, что это вредно, плохо. Он был нацист, зиговал, – все по полной программе. Есть фотографии, где он чуть ли не с Гитлером зигует.

Он считал, что это плохо, отрицательно, ужасно, что они какие-то неправильные, больные психологически, нехорошие, преступные, и вообще надо запретить такие смешанные браки по закону и всех истребитель, геноцидить. Поехал он в Южную Африку и изучал тех самых рехоботиских бастардов. Он был честный человек, он опубликовал книжку. По его цифрам, которые он получил, четко видно, что в них плохого ничего нет. Потом все антропологи наши советские, не ссылаясь на то, что он нацист, приводили эти данные, как доказательство того, что смешение рас не приводит ни к чего плохому. Сами данные нормальные, они вполне объективные.

Никита Рудаков. Всю жизнь пытался доказать одно, а в итоге – другое.

Станислав Дробышевский. Но он-то искренне считал, что он доказал. Он идеологически был накачанный. Чтобы он попытался другое доказать? Мы можем зверушек отбирать: эти будут у нас жирные, чтобы мы их ели, а эти будут сильно быстрые, чтобы на них скакать, а эти будут из нор добывать барсуков, а эти будут уток вытаскивать из воды, а эти еще что-нибудь такое делать, – сторожить нас будут. Но человек имеет много функций и отбирать по одной функции как-то странно. Чисто гипотетически, раз мы можем вывести таксу, которая, как маньяк, вытаскивает лис из нор, или пуделя (с ним уже на птиц не охотятся примерно 300 лет), который, как фанатик, лезет в воду и достает оттуда все подряд (это прописано уже в генах), то в человеке так тоже можно. Можно вывести породу гениальных математиков.

Никита Рудаков. Вот! Я про то и говорю. Давайте в МГУ сделаем, так сказать, такую “Мекку” для того, чтобы размножать нашу планету интеллектуалами.

Станислав Дробышевский. Сейчас, насколько мне известно, в Сингапуре такое пытаются сделать как раз. Но тогда пострадают другие функции. У нас же есть такой момент, что функции неравноценные. Например, делали эксперимент с крысами – на способность проходить лабиринт. Крыса, которая хорошо проходит – мы ее размножаем, которая тупая – мы ее убиваем. А другую линию крыс наоборот – выводим тех, которые тупые, не могут проходить лабиринт и заблуждаются в одном повороте. Мы выводим породу очень умных крыс по лабиринтам и очень тупых. А потом, когда начинаем проверять их на других тестах, окажется, что это не работает.

Источник: https://www.b17.ru/blog/chetvertiy_tonnel/

Те, которые гениально проходили лабиринт могут тупить, когда надо лампочку какую-нибудь зажигать, чтобы еду получить. А те, которые тупо проходили лабиринт, они отлично с этим справляются. У нас много слишком задач. Мы можем вывести гениальных математиков, но тогда они не будут художниками, музыкантами, архитекторами или еще кем-то.

И самое интересно, кто и как это будет делать. Кто будет начальником. Крыс-то мы можем сесть и за пару лет вывести: они плодятся каждые две недели. А люди сколько плодятся – раз в 25 лет (у нас поколение). Кто это будет делать? Кто вот этим надзирателем будет с палкой: вот этих убивать, а этих плодить. Нацисты пытались. Не надо нам второй раз такого же. Пытаются это сделать через другой вариант – через положительную селекцию, поощрения.

В Сингапуре, насколько мне известно, сейчас пытаются. Если ты с докторской степенью – тебе беспроцентную ссуду, квартиру, машину, какие-нибудь деньги для детей. Если ты родил трех детей – вообще у тебя все будет. Но результаты я не знаю. Сингапур чего-то достиг, кроме того, потому что он географически гениально расположен и может брать дань со всех проплывающих мимо. Кроме этого, что они вообще сделали?

Никита Рудаков. Вообще. там хорошо жить. Говорят, там очень высокие зарплаты.

Станислав Дробышевский. Насколько я знаю, они ввели такой вариант фашизма: чуть чихнул, плюнул, кинул, и тебя на 20 лет в тюрьму сажают. Как-то мне не хотелось бы в таком обществе жить. Кто-нибудь слышал о каких-то великих научных достижениях сингапурцев?

Никита Рудаков. Просто еще не успели.

Станислав Дробышевский. Это в любом случае будет бред. Потому что у нас нет строгой задачи, и мы не знаем, какие задачи будут перед нами через 200 лет. Мы выведем математиков, а нужны будут художники.

Никита Рудаков. Зря старались 200 лет. Обидно.

Станислав Дробышевский. Да. А других не будет. И когда условия поменяются, мы просто тупо все вымрем.

Никита Рудаков. Помните группу ABBA? Да-да, ту самую, которая пела про Dancing Queen и Happy New Year? Мало кто знает, но темноволосая солистка Фрида Лингстад появилась на свет в специальном детском доме, созданном по программе третьего рейха – lebensborn.

Суть этой программы Адольф Гитлер кратко изложил в собственной книге – “давать потомство, являющееся подобием божьим, а не помесью человека и обезьяны”. Это сумасшедшая идея пришла в голову Генриху Гиммлеру, когда он приказал создать сеть спецприемников, в которых немецкие женщины могли рожать и оставлять собственных детей на попечение государства, чтобы в итоге вырастить новую расу господ. Неизвестно, что стало бы с этими детьми, если бы победили нацисты. Но одно можно сказать с уверенностью – сила человечества в его разнообразии: чем сильнее мы отличаемся друг от друга, тем большее количество функций можем выполнить. А если все будут одинаковые, какие уж тут сверхзадачи.

предыдущая страница

Ничего не найдено

Запрашиваемая страница не найдена. Попробуйте уточнить параметры поиска или используйте меню для нахождения страницы.

Присоединяйтесь к нашей рассылке

Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео. 

Станислав Дробышевский против мифов о расах и расизме. Наука против. Часть 2.

Станислав Дробышевский против мифов о расах и расизме. Наука против.

от | Дек 30, 2020 | Интервью

смотреть лекцию на YouTube

Человек любит учить и любит учиться. Нехорошему тоже учится на ура. Мы можем вывести гениальных математиков, но тогда они не будут художниками, музыкантами, архитекторами или еще кем-то. Самое интересное, кто и как это будет делать. IQ китайских студентов сильно выше, чем американских студентов (не важно какой расы – негроидной, европеоидной). Китайцы всех забивают. Это гопнические банды в чистом виде: понаехали к нам – давайте мы их всех поубиваем. Там у них закат уже цивилизации был в это время, а у нас только раскачались коров пасти.

Сейчас получить клеймо расиста, особенно в Европе и США, проще, чем отнять конфетку у ребенка. Если на твоем плакате написано “All Lives matter”, а не только “Black”, это уже повод задуматься о твоей не толерантности.

Мы попытаемся подойти к этой слишком уж скользкой теме с научной точки зрения. Сколько всего существует рас? Так уж ли сильно отличаются представители одной от другой, если все хомо сапиенсы когда-то были одной крови, точнее расы? Возможно ли, что в будущем само понятие расизма исчезнет, а все люди будут одного цвета кожи? Итак, сегодня “наука против мифов о расах”. Лазерный меч науки в борьбе с мифами о расах поднял, пожалуй, самый популярный популяризатор науки в России, доцент биологического факультета МГУ – Станислав Дробышевский.

Никита Рудаков. Здравствуйте, Станислав.

Станислав Дробышевский. Здравствуйте.

Никита Рудаков. Рад видеть вас в нашей студии. Сегодня у нас замечательная тема. Последние месяца, наверное, четыре очень сильно муссируется. Сегодня мы поговорим о расах, и, конечно же, о расизме. Вот первый мой вопрос: есть ли у расизма антропологические корни? Было ли такое в истории человечества, что люди с одним цветом кожи почему-то ненавидели других людей с другим цветом кожи?

Станислав Дробышевский. В каком-то смысле это не то чтобы врожденное свойство, но предрасположенность к этому есть. Любые живые организмы, которые живут отличающимися группами (популяциями), способны распознавать параметры соседей. Определяют таким образом, что если кто-то похож на меня, то он свой. То есть он генетически близкий, значит, он из моей популяции, он не конкурент за ресурсы, значит, он свой и “хороший”. А если он отличается, значит, он конкурент, “плохой” и с ним надо сделать

Источник: https://twizz.ru

что-то нехорошее. Можно посмотреть на отношения в стае волков, на рыб, копытных и так далее. И у людей, поскольку мы тоже животные, предрасположенность к этому имеется. Только у нас еще есть сознание, и оно накручивает на это много всего другого. Понятие свойскости определяется не просто феромонами Якобсона органа (хотя это тоже, наверно, работает в какой-то степени, но есть сомнения).

Но у нас еще есть идеология. Если человеку с детства объяснять, что человек в такой шапке плохой, а вот с такими усами – хороший (или если объяснять, что хороший человек или плохой зависит от того, во что он верит, или на каком языке говорит, или какой у него цвет кожи, или форма носа), человек очень легко убеждается. В отличие от животных: животное невозможно убедить, у него нет понятий, языка, вообще слов. А человеку можно объяснить, и человек к этому склонен. Человек любит учить, любит поучать и любит учиться. Нехорошему тоже учиться на ура. Если взять высших обезьян, допустим, человекообразную, шимпанзе, у них вообще все, как у людей.

Известный прецедент, когда молодые самцы шимпанзе собираются в банду, идут патрулировать границы своего участка, отлавливают соседей, которые случайно забрели поодиночке, и убивают их. Это гопнические банды в чистом виде: понаехали к нам – давайте мы их всех поубиваем.

Никита Рудаков. Есть ли расы у животных?

Станислав Дробышевский. Есть, конечно. Только масштаб этих отличий бывает разный: если он очень большой, мы это называем подвидами, а если он маленький, то расы. У чаек полным-полно рас, у волков, зябликов. Все тоже самое как у людей, тоже расы. Просто у человека есть некоторая специфика. У животных обычно это строго географические разделения, потому что они не могут пересечь какой-нибудь пролив, и на разных островах появляются два варианта, а люди, как правило, могут пересечь пролив. Когда-то эти расы сформировались, но они, как правило, перемешанные, есть масса переходных вариантов. У человека нет четких границ между расами, потому это нельзя назвать подвидам. Вот у тигров можно выделить: уссурийского тигра, балийского тигра, бенгальского тигра и других. Между ними есть участки, где нет тигров, по крайней мере сейчас. Может когда-то были, сейчас – нет. И мы их четко выделяем. А люди есть везде, и поэтому нет границы между, например, монголоидами и европеоидами. Существует плавный переход от одних к другим через Западную Сибирь, Урал, Поволжье. Провести четкую границу невозможно. Поэтому мы не можем назвать Homo sapiens, africanus, Homo sapienseuropeos: смысла в этом будет немного, все равно это не будет применимо на практике. Но уровень различий крайних вариантов сопоставим с подвидовым.

Никита Рудаков. Что нас разделило? Что заставило наш цвет кожи, форму глаз измениться? Только ли окружающая среда, климат или были какие-то другие причины?

Станислав Дробышевский. Существуют три главных источника. Первый – окружающая среда. Некоторые признаки (но доказанных немного) дают какое-то преимущество в определенных условиях среды или наоборот оказываются вредными. Самый известный и банальный – это цвет кожи. В экваториальном поясе, близко к экватору, выгодно иметь темную кожу: темный пигмент поглощает ультрафиолет, он не проникает в глубокие слои кожи, где идет деление клеток, никогда не будет рака кожи. А люди со светлым цветом кожи в тропиках близко к экватору в тысячу раз чаще болеют раком кожи. Другой источник этой изменчивости – это половой отбор.

Источник: http://www.leaks.ru/history/mongoloidnaya-rasa.html

Допустим, есть какой-то признак, например, плоское лицо у монголоидов. Выбирая брачного партнера, монголоиды будут ориентироваться на среднее значение по группе: обычно красивыми считаются самые стандартные. Есть целая дисциплина – антропоэстетика, которая наглядно показывает это. Если монголоиды будут каждый раз выбирать себе в брак людей с плоским лицом, то монголоиды будут с плоским лицом. Этот признак будет стабилизирован, и он не поменяется еще на протяжении тысяч лет. А если кому-то будет нравиться большой нос, они все будут с большим носом. Родится кто-нибудь с маленьким – они скажут “он некрасивый, не хочу за него замуж”. И маленький нос там не появится.

Никита Рудаков. Древнегреческие статуи такие высокие, красивые, все атлетичные, нигде волос нет, а нынешние греки?

Станислав Дробышевский. Это идеал. Есть еще разница между реальным, наблюдаемым и идеалом. Но есть третий источник – это просто случайность. Есть такая вещь, как генетикоавтоматические процессы, когда вот так получилось. Например, цвет волос: волосы белые, черные, любые – не полезные и не вредные. Но есть группы людей с черными волосами, есть со светлыми, потому что возник какой-то мутант с белыми волосами и тоже пошел в размножение, и эта частота увеличилась. Таких точек у нас на планете не много: Северная Европа и Меланезийские острова (Соломоновы острова, допустим, Центральная Австралия). 

У папуасов на островах или австралийских аборигенов в Австралии очень темная кожа, черные глаза абсолютно и белые или рыжие волосы. Причем там другая мутация, не как в Европе. То есть это просто некоторые случайности. И поскольку люди все время жили маленькими группками (по 30 человек максимум), то эти случайности очень сильно влияли.

Эффект основателя, дрейф генов, “бутылочное горлышко” (когда резко сокращается численность; кто выжил, тот стал основателем всех остальных). Если выжило после какой-нибудь голодовки три носатых, будут все носатые. А в другой группе выжили с маленькими носами, они будут с маленькими носами.

Эти случайные эффекты влияли всегда очень мощно. А дальше это подхватывается половым отбором и уже может укрепиться, упрочниться. И если они вдруг размножаться до большого состояния, мы тогда это называем большой расой. Потом гадаем: а почему у них борода такая густая? Наверное, в этом есть какой-то глубокий смысл. Никакого глубокого смысла нет, так получилось.

Никита Рудаков. Можно возраст рас определить? Самые древние, наверное, чернокожие, самые молодые белокожие? Или нет?

Станислав Дробышевский. Нет, это так не работает. Во-первых, цвет кожи – это далеко не единственный и не главный признак расы. 7 000 лет назад и раньше все были темнокожие поголовно, не было светлокожих (паранеандертальцев, но они не про нас). А сапиенсы все были темнокожие, начиная с австралопитеков. В верхнем палеолите от 40 до 7 тысяч лет они все были темнокожие, насколько мы знаем из палеогенетики, ни одного пока другого не нашли. Признаки были очень сильно разные и даже более разные, чем сейчас у разных рас. Все современные расы примерно одного времени происхождения.

Нет древних рас, молодых рас. У нас количество предков, начиная считать хоть от пургаториусов, хоть от проконсулов, хоть от Адама, одинаковое: для бушменов, австралийского аборигена, индейцев, эскимосов, европейцев, китайцев и так далее. Количество поколений от какой-то абстрактной точки до современности всегда будет примерно одно и то же. И что значит древняя раса, не древняя раса? Понятно, что в одних расах отдельные признаки менялись быстрее, другие медленнее, но если мы это суммируем, то они примерно нивелируются. Допустим, как темная кожа в экваториальной зоне возникла у австралопитеков, так до сих пор такая и есть.

Другие признаки очень основательно поменялись. Например, у большинства африканских негроидов череп более грацильный, чем у европеоидов: меньшее развитие надбровных дуг, толщина свода и так далее. Во многих группах в Африке это в меньшей степени выражено: они по форме черепа дальше уехали от кроманьонцев, чем европейцы. Нет древних рас и молодых рас. В таком виде, примерно, как они есть сейчас, расы сформировались где-то от 12000 лет до 4000 лет. Вот это время, когда мы если бы увидели их, сказали бы, что реально похожи на какого-нибудь бушмена, китайца, еще кого-то.

Но даже в случаях, когда они сидели в полной изоляции. В Австралии – практически идеальный пример. По австралийским аборигенам достаточно много материалов. Там была почти полная изоляция, и мало кто до них вообще добирался. У них там изменения происходили. То есть даже сидя 50 000 лет на этом острове, они менялись. И они поменялись вначале до максимальных значений в одну сторону (например, по размерам головы), а потом почти до минимальных значений в обратную сторону. Эти изменения были разнонаправленные, и мы не очень понимаем почему. Но по факту они были. Это уже не спишешь на неолитическую революцию, изменения питания, еще что-то. Австралия как была Австралией, так и была: как они бегали за кенгурями с бумерангами, так и …

Никита Рудаков. А интеллектуальные способности отличаются по расам? Такой скользкий вопрос сейчас особенно в Западном обществе. Но все-таки, есть ли научные исследования, которые доказывают присутствие или наоборот доказывают отсутствие этих различий?

Станислав Дробышевский. Никто ни разу не доказал. Главная проблема (кроме идеологических установок) в том, что у нас нет никакого объективного измерителя интеллекта. Есть пресловутый коэффициент IQ, но он убогий, честно говоря. Он больше говорит об интеллекте создателя этого теста, чем об интеллекте. Этому есть масса чудесных примеров. Мой любимый пример: байка про какое-то запредельное IQ китайцев или восточных азиатов. В Америке очень часто транслируют эту идею.

Никита Рудаков. Все китайцы математики.

Источник: https://ekd.me/2017/12/vse-bolshe-kitajskix-studentov-edut-uchitsya-za-rubezh/

Станислав Дробышевский. Что китайцы все гении. И, действительно, если посмотреть, в американских ВУЗах IQ китайских студентов сильно выше, чем американских студентов (негроидных, европеоидных, без разницы). Китайцы всех забивают. Но я-то преподаю китайцам, в том числе в МГУ. Я, конечно, IQ у них не считал, но уровень у них, как правило, реально очень низкий. А это те же самые китайцы. Я это для себя объясняю очень просто. В Америку они едут, платят там огромные деньги, и они очень хотят остаться в Америке.

Поэтому они изо всех сил из кожи вон лезут, чтобы там учиться, остаться и не вернуться обратно в Китай. А когда они приезжают к нам, они понимают, что их не исключат никогда. Они тоже деньги платят, но по сравнению с Америкой вообще не такие большие, и наши ВУЗы за них цепляются, их не исключают. Мое достижение – я одного студента с биофака выгнал, но и то его не исключили, он перевелся на почвоведение. IQ мы можем померить, он будет диаметрально противоположный. И какой в этом смысл?

IQ обычно измеряет способность быстро считать. Я, кстати, пытался пройти тест IQ, где-то вопросе на пятом стух и забил на это дело. У меня IQ, видимо, очень маленький, как у шимпанзе, примерно. Не люблю я считать: у меня три по математике в дипломе стоит (даже две тройки сразу). И что? Многим не надо считать.

Никита Рудаков. Есть вообще какие-то различия, кроме цвета кожи и разреза глаз, у этих рас?

Станислав Дробышевский. Вообще различия рас – это не цвет кожи и разрез глаз, а различия истории генофонда. У нас есть геном – набор генетических вариантов индивидуальных особей в пределах какой-то популяции. Есть разброс значений и мы берем этот весь набор – это есть состояние расы на данный конкретный момент. Он меняется со временем, понятное дело. Раса – это история этой генетики. Она может проявляться в форме,  цвете, волосах, носах, еще в чем-то таком. А может проявляться в чем-то другом. Чисто гипотетически может проявляться и в интеллекте.

Но тут есть такой нюанс, что у нас нет жестких генов, связанных с интеллектом. И более того, понятно, что как-то интеллект наследуется (мы отличаемся от шимпанзе, мы умнее, чем австралопитеки), но у нас эти признаки никак не связаны с классическими расовыми. У нас даже цвет кожи, цвет волос и цвет глаз между собой не коррелируют никак: можно быть темнокожим и светловолосым, светлокожим и темноглазым, в любых сочетаниях. И причем тут интеллект? Интеллект – это другие гены совершенно других хромосом. Внутри любой расы (если она мало-мальски большая) можно найти индивидов и даже группы, которые будут в среднем потупее и поумнее по каким-то конкретным способностям. Но это не значит, что вся раса такая. Если вы находите какого-то дурака, то это не значит, что в расе, к которой он принадлежит, дураки. Если вы находите гения – также не значит, что они все гении.

Никита Рудаков Если мы обратимся к истории, какая разница в цивилизациях. То, что, например, было в Европе, во времена Римской империи и позже. И при этом то, что было на африканском континенте или в Латинской Америке, например. Ведь уровень развития общества был достаточно разный.

Станислав Дробышевский. Вопрос опять же, как этот уровень измерять, в чем его измерять. В той же Центральной Америки “ноль”, например, изобрели чуть ли не раньше, чем в Индии, и сильно раньше, чем до Европы эта идея нуля дошла. И астрономия у них была круче и точнее: майянский календарь до сих пор точнее нашего, которым мы сейчас пользуемся с високосными годами.

следующая страница

Ничего не найдено

Запрашиваемая страница не найдена. Попробуйте уточнить параметры поиска или используйте меню для нахождения страницы.

Присоединяйтесь к нашей рассылке

Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео. 

Станислав Дробышевский. Лекция «Ухо жаброй не испортишь. Бесполезные части в человеке». Часть 2.

Станислав Дробышевский. Лекция «Ухо жаброй не испортишь. Бесполезные части в человеке». Часть 2.

от | Дек 30, 2020 | Лекции

смотреть лекцию на YouTube

Вопрос.  А они копья метать им не помогали?

Станислав Дробышевский. Копья – это не опускание руки. Это прямо противоположное движение. Нет, я не говорю, что она совсем бесполезная. Если бы она была совсем бесполезна, она бы исчезла. Но она не настолько полезна, как она была при четвероногости и при лазании по ветвям. Поэтому в ближайшее будущее широчайшей мышцы спины ждет может быть не полное, конечно, исчезновение, но очень мощная редукция. Может быть распадение на несколько мышц. Потому что нам полезней не то, чтоб прямо тупо подниматься на этой мышце, а надо делать какие-то тонкие движения. Для этого есть, конечно, куча других мышц, но чем больше, тем лучше. Может быть широчайшая мышца позволит нам более тонко это делать, а для этого она должна быть грацильнее, тоньше, по-другому.

Но, с другой стороны, если наше будущее – залезть обратно на деревья (почему бы и нет, собственно), она разовьётся и качки будут на коне. 

У нас есть хвост. Хвост вообще нужен для разных целей. Во-первых, он красивый и это очень важная функция, и у многих приматов он так и используется. Можно на нём отрастить кисточку замечательную, им размахивать. И не только у приматов. Например, бородавочники. Знаете – это замечательные свинки африканские, они хвостики наверх поднимают. Белохвостые олени тоже и масса всяких зверей.

Но у человека это не самое важное, потому что у человека есть мимика, жестикуляция, речь. В принципе речи в таком виде не было, но всё это было так или иначе еще давным-давно.

А другая функция – это балансировка, потому что при прыжках по деревьям хвостом классно рулить. Можно даже в полете направление менять. Это вообще здорово. Но с того момента, когда наши предки стали побольше, потяжелее, то стали лазать не спеша и тяжело, тяжеловесно. Размеров макаки для начала достигли и хвост стал неактуален.

Даже среди современных приматов, к человеку прямого отношения не имеющих, хвост редуцируется много раз. Есть свинохвостые макаки, есть какие-нибудь саки (южноамериканские широконосые обезьяны с коротким хвостиком), у которых хвост редуцируется, функции особо никакой не выполняет. 

У человекообразных обезьян примерно 25 миллионов лет назад он почти исчез и превратился в копчик. Чаще всего он состоит из четырёх позвонков, но тут есть несколько «но». Потому что копчик, конечно, маленький, но по свидетельству тех, кто его ломал (я, слава Богу, не ломал), когда его сломаешь, то сразу становится очевидно, что он очень нужен. Потому что ни сесть, ни лечь, ни встать и как-то очень неуютно.

Источник: https://laesus-de-liro.livejournal.com/418763.html

Правда, буквально позавчера по-моему, кто-то мне сказал, когда я всё тоже самое рассказывал, что: “а я вот ломал и через 20 лет только про это узнал, когда мне рентген сделали по другому поводу”. Повезло человеку, что он так здорово сломал. Вообще отзывы в основном я слышал противоположные.

Другое дело, что наш хвост в общем-то не исчез. Более того, какой бы он ни был маленький, у орангутанов, например, в среднем три хвостовых позвонка, у нас – четыре. Орангутан более бесхвостый, чем человек, шагнул в эволюции дальше нас. Хвост, конечно, из копчика заново вряд ли разовьется. Хотя потеря большая, потому что есть широконосая обезьяна цепкохвостая, которая на хвосте может подтягиваться, может брать предметы. Он у них очень чувствительный, даже отпечатки не пальцев, а уже хвоста есть. Вообще полезная вещь. У нас – это упущенные возможности. 

Другое дело, что иногда хвост даёт о себе знать неожиданными способами. Сам-то вот этот костный элемент сильно большим никогда не бывает, но бывает шесть позвонков у человека иногда. Шесть – это тоже немного. Эта пресловутая картинка хвостатого мальчика из школьного учебника. Наверное видели. Там в разных видах она воспроизводится – это не хвост костяной, это грыжа спинномозговых нервов. И к хвосту отношения не имеет.

Это не атавизм. Другое дело, что бывает атавизм хвостом. Потому что бывает такая вещь, как копчиковый ход. Значит, костная часть может быть и маленькая, а хвостовым мышцам ничего развиваться не мешает и наши гены формирования хвостовых мышц вполне себе могут работать.

И на том месте, где потенциально должен быть хвост, дальше копчика, развиваются хвостовые мышцы, такая трубочка. Но поскольку на кончике хвоста кожа должна быть тонкой, то она там тонкая. Получается, мышцы уходят дальше, чем хвост сам костяной, кожа заворачивается наизнанку внутрь. Получается хвост, ввернутый наизнанку в том месте, где должен быть хвост. Внешне это либо вообще никак не вылезет наружу, либо может зарасти, либо такая маленькая дырочка тупиковая, такая ямочка маленького совсем диаметра, но тем хуже на самом деле.

Потому что, кроме прочего, хвост должен быть пушистый с кисточкой на хвосте, поэтому там растут волосы (атавизм так атавизм). Там по полной программе растут волосы. А волосы жесткие, они колют эту кожу, а кожа на хвосте нежненькая, она протыкается. И тут же, естественно, появляются злобные бактерии, которые начинают всё это радостно есть и размножаться весело. Там тепло, уютно, здорово, защищено. И возникает воспаление копчикового хода. Я вам не советую смотреть по запросу в интернете “воспаление копчикового хода”, не делайте этого, не надо, потому что это выглядит не эстетично, мягко говоря. Оно там краснеет, пухнет воспаляется – в общем-то сплошной ужас.

И тогда стандартная операция – ампутация хвоста. У человека это довольно распространенная операция, которая регулярно производится. В прошлом году у меня (я школьников учу кроме прочего) был школьник, – когда я всё тоже самое рассказывал, он сказал: “Моему брату делали два года назад”. Так что ампутация хвоста у человека делается – вычищается этот ход, все эти бактерии на мороз, а мышцы хвостовые ампутируются, но копчик на месте оставляется (он – полезная вещь) и всё зашивается нитками самым толстыми, и у человека исчезает хвост. Почти исчезает.

Вроде бы хвоста 25 миллионов лет нет, но знать он о себе даёт. Мы могли рулить в прыжках, а мы не то, что прыгаем теперь, мы летать научились. И приделываем себе хвосты из пенопласта и так далее, просто чтобы лететь. Вот я сейчас сюда прилетел, но не в таком состоянии, конечно, болтался, но есть самолеты, дельтапланы, воздушные шары, парапланы и всякая дребедень. Так что технологически мы свои недостатки пытаемся по крайней мере немножко компенсировать.

Пальцы на ногах у нас маленькие, рудиментарные и по сравнению с замечательной шимпанзе, которую вы видите вон на той картинке, наши пальцы, конечно, немножко ущербные. Потому что у шимпанзе стопа практически такая же, как у нас кисть. И чисто внешне, если неподготовленному человеку показать стопу шимпанзе и спросить: “Кисть это или стопа?”, – 50% скажет, что на самом деле кисть. Это же классно – можно брать всякие предметы.

У человека эта способность в значительной степени потерялась, всё-таки стопа у нас специализированная: суставы плоские и большой палец не очень подвижный. Но практика показывает, что, если человек по какой-то причине не имеет рук или у него паралич, но может пользоваться ногами, человек что только не делает этими ногами – и машины водит, и курит, и пишет, и на компьютере набирает, и крестиком вышивает.

Один из апофеозов – это настольный прибор, вышитый бисером, который некая трудящаяся безрукая (в смысле не по фамилии Безрукая, а в буквальном смысле) подарила Сталину, который в музее подарков Сталину можете лицезреть. Я не знаю, где этот музей, но где-то это выставлено. И там прямо бисером она вышила ногами (пальцами) это дело.

Т.е. способности наши никуда не делись, и вся наша мускулатура пальцев ног она осталась как у шимпанзе, проконсулов и Бог знает кого. Вся техника у нас там есть, поэтому если возникнет необходимость задействовать ноги как хватательные инструменты, быстренько у нас эволюция немножечко назад шагнет, суставы поменяются и всё будет прекрасно, будем пальцами всё прекрасно делать. В некоторых культурах современных, даже сейчас существующих, ноги используются как инструмент.

Источник: https://www.newsler.ru/science/2015/07/15/gruppa-amerikanskix-uchenyix-obnaruzhila-chto-ruki-cheloveka-primitivnee-lap-shimpanze

Допустим на Филиппинах есть аэта (народ) – низкорослые такие люди, у которых по крайней мере до начала 20 века в разных технологических моментах использовались пальцы ноги. Древко копья можно держать ногой, пальцем большим прижимать и чего-то с этим древком, не знаю, полировать его. Если так делать с детства и регулярно, то большой палец на ноге начинает отстоять от других чисто визуально не хуже, чем на руке.

Такой хватательный, замечательный, он ещё и длинный к тому же. Когда всякие белые люди в пробковых шлемах и белых рубашках приезжали туда, смотрели на этих товарищей, на филиппинцев, и говорили: “О! Так это же переходная стадия от обезьяны к человеку. Вы посмотрите на их ноги. У них же как у обезьян.” И писали, особенно немцы этим отличались, как обычно, учёные трактаты, что где-то ещё живут переходные стадии. У них ноги как у обезьян.

Но с тех пор немножко всё-таки прогресс и туда шагнул. Теперь они все ходят в китайских кроссовках, копья они уже не делают, они все цивилизованные стали. И пальцы у них стали неожиданным образом как у всех людей, потому что это просто функциональная гипертрофия, рабочая, которую любой из вас может развить, если очень хочется. Для этого, правда, еще хорошо босиком ходить. Но тоже в общем-то не такая проблема. Можете себе развить большой палец и брать им спички, ковыряться в носу и всё, что угодно, делать. Я уже говорил, что момент уменьшения пальцев на ногах и концентрации давления в одну точку мы уже реализовали технически в виде вот таких вот штук. Про мышцы стопы тоже я говорил. Совершенно странная штука, которая нужна была при лазании по деревьям, а теперь используется в основном как амортизатор. Вот здесь стопа человека с мышцами, а вот это стопа слона, где под костями имеется жировая подушка толстенная.

Это разумнее – меньшие энергозатраты, не надо эту мышцу питать. Вообще зачем эту мышцу питать, еслиона как подушка? И с кровеносными сосудами никаких проблем. Скорее всего – это наше будущее. Можно вот так то же самое решить, тоже вариант. Но на данный момент такое технологическое решение для стопы еще более вредное, чем любое другое. Потому что тут нагрузка идёт такая на стопу, на вертикально-наплюсневые кости, что первая плюсневая кость она в копыто и превращается автоматически еще при жизни человека. И годам к 40 с чем-то, 50 уж подавно это приводит к ужасным вещам. Вдруг неожиданно некоторые личности обнаружат,что у них выросла “косточка” (есть такой замечательный термин). Но на самомделе – это искривление сустава между первой плюсневой костью и фалангами первого пальца. Когда сустав жутко кривой и выступает вбок, потому что на него слишком большое давление было в течение жизни, но не надо было так делать.

Так что, если кто такими вещами увлекается, то подумайте. Вы, конечно, прогрессивны, вы шагаете вперед, но слишком быстро шагать вперед тоже может быть не стоит.

И в нашем мозге есть чудесным образом «лишние» части. Хотя, казалось бы, наш мозг – это такая суперпродвинутая штука, мы вообще за счёт него живём. Мозг формировался тоже путем эволюции из многих постепенных вещей. Одной из таких странных частей-элементов является так называемый вентральный таламус. У нас есть пять отделов мозга. Если сзади считать, то четвертый из них – это промежуточный мозг. Там основная (большая по крайней мере) часть промежуточного мозга – это таламус (такие штучки где-то вот такого размера), и нижняя часть вентрального таламуса у лягушек (вот почему здесь лягушка изображена) и у рыб заодно работала, как центр создания движений. Когда лягушка хочет двигаться, прыгать, она это хочет делать вентральном своим таламусом. Мы тоже самое хотим делать новой корой конечного мозга. У лягушки нет новой коры, у неё вообще с корой всё печально – у нее нет новой коры и близко даже нет. Она только-только начинает появляться у рептилий, и то какие-то зачатки. А нормальная она уже у млекопитающих. И мы собственно этой новой корой думаем. Но первоначально это делали вентральным таламусом. Поэтому у млекопитающих функция двигательная вентрального таламуса пропадает, но выпасть этап не может никуда эмбриологически. Если уж оно формировалось у предков, оно и у нас формируется, но появляется новая структура (новая кора), поэтому вентральный таламус становится просто передатчиком сигнала.

Допустим мы хотим поднять руку. Я ее поднимаю. Я хочу это сделать в основном лобной долей. Где-то в при центральной извилине возникает импульс “поднять руку”, сигнал идет в вентральный таламус, там аксон заканчивается (отросток нейрона). Возникает уже в вентральном таламусе такой в точности сигнал, совершенно неизмененный, и идет дальше. Ещё в других местах, что по пути он обычно переключается – и я поднимаю руку. Если бы у меня этот сигнал шел от коры сразу до мышц (к какой-нибудь дельтовидной мышце), я бы быстрее это делал. Вентральный таламус весь процесс тормозит. В немалой степени поэтому у нас рефлекторное движение получается гораздо бодрее, чем сознательное. Если обжечься, мы вначале отдергиваем руку, а потом соображаем, что произошло и начинаем уже шевелится – совать под холодную воду, думать «ёлки-палки, почему оно здесь такое горячее».

Источник: https://www.greelane.com

Вообще-то рефлекс – сигнал до спинного мозга и обратно – это просто быстрее, не то, что 2 нейрона, чуть побольше, но там два основных нейрона. А вот от сознания, от коры, есть переключатели, которые вообще не нужны, но они есть. Потому что они были у предков, они были у лягушек и деться они никуда не могут. Не может возникнуть такая мутация, что проведёт аксон сразу до руки. Как такая мутация возникнет? Может быть мы генной инженерией так сделаем, но пока мы так не сделали, и даже близко не понимаем, как эти аксоны кодируются в генах. Поэтому мы обречены притормаживать.

Потенциально скорость проведения импульса – не скорость света, конечно, но запредельная совершенно. В немалой степени из-за того, что мы такие умные. Мы, допустим, медленнее мухи. Потому что с точки зрения мухи, может даже видели какие-нибудь популярные фильмы, где кто-то хлопает эту муху, и с точки зрения мухи – он такой вот медленный… Она думает: “Пусть он замахнется, а я ещё поем тут не спеша”. Потом она не спеша улетает, а там… У мухи это достигается, потому что она маленькая, потому что у неё сигнал от её ганглиев до крыльев и обратно преодолевает маленькое расстояние (он туда-сюда). А у нас от мозга до руки и от руки обратно координация должна быть. Миллиард нейронов при этом задействуется. И еще мы в это время думаем про муху, что она сволочь, ест моё варенье. В итоге мухи побеждают.

Источник: https://indicator.ru/biology/kalievye-kanaly-bk-tipa-06-07-2018.htm

Мы пытаемся это дело компенсировать, у нас замечательные прибамбасы, чтобы наши движения как-то оптимизировать, чтобы не так сильно тормозить. Другое дело, как я уже сегодня говорил, может быть это не очень хороший вариант. Потому что, если наша техника возьмёт всё на себя, то наши мозги станут ненужными. Поэтому всякие руки-ноги могут меняться туда-сюда. Главное – мозг. Наверное, вы видели такую замечательную картинку – это человек прошлого, это человека будущего, что прямо-таки мозги нарастут. Чтобы такие мозги появились, надо для начала снабжать их энергией. Поэтому странно видеть у него такие маленькие челюсти. А если полную картинку может быть видели – скелетик с маленьким туловищем, где чудесным образом громадный таз. И непонятно, где пищеварительная система.

Снабжать такой огромный мозг энергией – это надо иметь неслабую снабжающую кровеносную  систему. Вообще сумасшедшую. Сердце должно прокачивать через мозг, пищеварительную систему какую-никакую, даже если через трубочку в носу питаться, но всё равно как-то оно должно доходить, какие-то фильтровальные системы должны быть. Потому что не надо всякую гадость в мозги пускать, бактерии. Чтобы менингита не было, амёб и всего такого прочего.

Реализовать вот такой вариант эволюция может, но с большим трудом. Хотя учеловека 1350 грамм, а у слона 4 кг. У нас даже полутора килограмм в среднем нет, а у них четыре. А у кита-сейвала рекорд абсолютный – 7 кг мозгов. Правда, кит-сейвал сам больше этой комнаты, но всё-таки у него 7 кг. Все этио стальные его тонны обеспечивают эти самые мозги. Поэтому, если у нас будет вот такой мозг, то к нему должно прилагаться что-то ещё такое же. Другое дело – нужен ли нам такой мозг?

Потому что у нас же есть замечательные штуки, которые все функции нашего мозга берут на себя. Современные люди стараются не думать, потому что всё же есть в Википедии, всем же известно. Если честно, то она на 90% врёт. Но она есть и на первом уровне это прокатывает. Поэтому можно всю память загрузить туда, скоростные процессы уже есть, логические задачи компьютеры решают уже лучше человека, вшахматы обыграть уже нереально. Только что была новость, что в Го (китайская игра с фишечками) компьютер обыграл человека. Даже в Го уже обыгрывает. А про тетрис я уже молчу. Человеческий мозг на глазах проигрывает. Мне даже знатоки говорили, что компьютеры даже творческие задачи уже решают лучше людей. Приехали. Поэтому не то, что я призываю взять молотки и раздолбать все это к чертям, но пользоваться своими мозгами. Так что думайте, задействуйте свою нервную систему и всё будет хорошо. Спасибо за внимание!

предыдущая страница

Ничего не найдено

Запрашиваемая страница не найдена. Попробуйте уточнить параметры поиска или используйте меню для нахождения страницы.

Присоединяйтесь к нашей рассылке

Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео. 

Станислав Дробышевский. Лекция «Ухо жаброй не испортишь. Бесполезные части в человеке». Часть 2.

Станислав Дробышевский. Лекция «Ухо жаброй не испортишь. Бесполезные части в человеке».

от | Дек 29, 2020 | Лекции

смотреть лекцию на YouTube

Есть такой замечательный бонус – это лекция, которую уже рассказывал однажды, но в очень маленьком кругу людей, поэтому вы это не могли точно нигде ни слышать, ни видеть, это не записывалось. Значит у нас это продолжение той же самой темы. Есть масса всяких элементов, которые нам особо не нужны, но они есть. Они нужны были когда-то раньше и, на самом деле, могут пригодиться когда-то в будущем. По большому счёту, человек состоит из мусора, который создавался по другим поводам у рыб, земноводных, рептилий, зверообразных рептилий, ранних млекопитающих и даже ещё раньше – у ранних хордовых, бактерий и Бог знает кого.

Эти запчасти у нас есть, они никуда не деваются. Где-то у нас есть, например, гены, которые когда-то создавали хвост, жабры или хорду. У любого эмбриона здесь присутствующего в эмбриональном периоде была хорда, но потом исчезла. Но где-то в виде межпозвоночной жидкости она есть. И она никуда в общем-то не девается. Эволюцией рулит такой процесс как преадаптация. Из бывшего мусора иногда возникает что-то новенькое. Строго говоря, всё новенькое возникает из какого-то бывшего мусора, потому что совсем с нуля эволюция создавать ничего не может. Нет такого механизма, поэтому в человеке есть масса всяких интересных замечательных вещей.

Например, у нас есть жабры, потому что мы сделаны с жабрами. Не то чтобы по пояс, где-то по середину груди как минимум. Потому что наш жаберный аппарат, который нужен был для дыхания на уровне хрящевых рыб, чуть-чуть пораньше, никуда не делся.

У нас, например, сохраняется евстахиева труба. Я летел вчера в Самару, сегодня сюда и когда взлетал и садился, уши закладывало. Потому что, когда взлетаешь, давление падает, а внутри организма оно большое. Когда садишься, то строго наоборот. В любом случае барабанная перепонка выпячивается под давлением, застревает и уши закладывает. Звук пропал.

Вообще-то, такая ситуация вроде бы новая. На самолётах рыбы не летали, но они погружались и всплывали. У них для преодоления этой проблемы были жаберные отверстия. Жаберное отверстие (первое) у нас до сих пор существует в виде евстахиевой трубы. Евстахиева труба – это частично костная, частично хрящевая трубочка, соединяющая среднее ухо с носоглоткой. Для того, чтобы уши не закладывало (у рыб – давление воды менялось, а у нас – воздуха), надо просто пошире открыть рот, разинув пасть. Что, собственно, я в самолёте делал несколько часов назад. Давление внутри и снаружи выравнивается, уши «раскладывает». Иногда в самолётах (если все пассажиры будут с разинутыми ртами сидеть, это как-то странно будет немножко), поэтому раздают леденцы. Может быть такое встречали, если кто летал. Не на всех рейсах, к сожалению, но регулярно. Это не по доброте душевной делается и не чтобы задобрить пассажиров, чтобы они не ругались на стюардесс, а чтобы они сосали и при глотании это давление выравнивалось и уши не закладывало.

Тот механизм, который позволял нам нырять вверх-вниз, избавляться от перепада давления воды, позволяет нам теперь летать на самолёте. Но это же классно. 

Но жаберные дуги, как таковые, сами по себе создали нам, например, челюсти. То есть наши верхняя и нижняя челюсти – это первая жаберная дуга изначально. Наша гортань – это жаберная дуга, и подъязычная кость, и хрящи гортани, и хрящи трахеи. А жаберные мышцы, например, превратились частично в дыхательную мускулатуру и в диафрагму. Наша диафрагма (мышца, разделяющая грудную и брюшную полость) – это вообще-то шейные мышцы. Обычно люди считают, что шея кончается где-то здесь, а шея кончается где-то вот здесь примерно (где рёбра кончаются, там и шея кончается. Эмбрионально немножко проваливается до живота. Получается мы дышим по-прежнему жабрами. Дышим, мы ими, говорим, мы ими глотаем, потому что весь глотательный аппарат из них сделан. Мы ими слышим, потому что слуховые косточки наши в среднем ухе сделаны из жаберных дуг. И что мы ими только не делаем. Половина нашей деятельности, сугубо человеческой, это жабры.

Миндалины – это тоже жаберные железы, которые теперь позволяют нам избавляться от бактерий зловредных. У нас есть так называемое кольцо Пирогова-Вальдейера в зеве: между ротовой полостью и глоткой, – миндалины, которые выделяют лимфоциты. Если попадает бактерия, то лимфоциты жрут этих бактерий и становятся толстыми, белыми и заметными. Все покрывается налетом. Правда, при этом всё распухает и болит. Это хорошо, что оно болит. Вот если оно не болит, значит, что бактерии размножаются, а организм не борется. Если это болит, тогда доктор говорит: “Скажите а-а-а”, – и смотрит насколько оно там опухло, побелело, покраснело, и что-то пытается сделать. Многие люди искренне убеждены, что миндалины – это какие-то ужасные гланды, страшные, которые надо срочно отрезать, потому что это какая-то ужасная, вредная вещь. Это вообще классная вещь, без нее мы жить не можем. Это тоже наши жабры. Это бывшие жабры. Тем более радостно, что, когда я эти слайды готовил, я вдруг неожиданно по запросу “жабры” узнал, что такая вот штука тоже называется жаброй.

Может быть у кого-то здесь присутствующих она где-то на ухе и висит. Так что наш процесс не заканчивается биологией, а продолжается в виде технического прогресса дальше.

Зубы мудрости, о которых я уже сегодня упоминал. Здесь с одной стороны представлена челюсть гориллы, и вы видите какой здоровенный третий моляр, с другой стороны – челюсть современного человека с тремя молярами, где третий моляр вообще-то маленький. А можно было бы изобразить, где он совсем маленький, но на самом деле тенденция к уменьшению моляров – это тоже не закон природы. Про уменьшение челюстей и исчезновение зубов я уже говорил. Никто не сказал, что не может быть обратного процесса. Известно, например, что у тасманийских и австралийских аборигенов, у которых с кулинарией было не очень, главный приём был следующий: взять кенгуру непотрошеного, неободранного, просто цельного кенгуру, только мёртвого и бросить в костер.

Подождать, когда он там немножко «подобуглится», вытащить его оттуда и зубами съесть. Понятно, что где-то он просто сгорает, где-то он сырой остаётся. При такой “замечательной” кулинарии, таких классных методах получается, что моляры – это важная штука. Поэтому у тасманийских и австралийских аборигенов встречался очень часто вариант четырех моляров. Три моляра, три задних зуба плоских – это универсальная характеристика отряда приматов. Даже для большинства млекопитающих это общая характеристика. Это уровень отряда, а у них появлялся четвёртый моляр. Не обязательно он у аборигенов должен быть. Он у кого угодно может появиться – у орангутангов, у разных людей. У кого угодно. Но у них это был полезный признак. У них в течение, видимо, тысяч лет шел отбор на появление четвертого моляра. Если эту тенденцию продолжить, вспоминая дикий сценарий, то может возникнуть человек с кучей моляров. Потому что наши зубы – это такая замечательная штука, где гены могут срабатывать в формировании этого зуба много раз. Что с одной стороны дает надежду, что в скором будущем мы будем их по заказу выращивать. Теоретически это не так сложно, хотя практически никто еще не реализовал. На человеке не реализовал, а на крысах сделали уже.

С другой стороны, может естественным путем так сделаться, и зубы могут появиться. С одной стороны, в наших идеальных условиях, когда мы всё йогурты всякие жидкие пьем, они (моляры) не нужны и даже создают проблемы, когда растут и вкривь, и вкось, давят на челюсть. Потому что у нас челюсть уменьшалась всегда быстрее, чем зубы. Поэтому они могут давить куда-то, болеть (вот как у меня в момент под Новый год как на зло оно росло и болело). Это неприятно, конечно.

Но в эволюционном плане может быть окажется очень даже хорошо и полезно. Необязательно это касается моляров. Если будет задача рвать мясо зубами, все одичают, совсем зловредные станут, то вырастут клыки не хуже, чем у леопарда. Почему бы и нет. Например, павианы, у которых клыки выступают за край нижней челюсти – это, по сути, мандрилы – саблезубые обезьяны – у них клыки размером больше, чем у леопарда. При том, что сам мандрил не такой уж большой.

И кто сказал, что у человека этого не может быть, если есть ген формирования. Пока генеральной линией эволюции является такая примерно. Мы делаем всё, чтобы наши зубы были заменены такими замечательными девайсами. А к чему это придёт – вопрос. Потому что, когда-то мы не сможем делать эти девайсы, а зубов уже не будет.

Некоторые думают, что зубы мудрости не нужны и пытаются избавиться от них всякими способами. Пищеварительная система дальше представляет собой очень сложную систему. Тут возможны самые разные варианты. Мы всеядны изначально. Приматы вообще с самого начала своего появления, чуть ли не с мелового периода, были всеядными. Были этапы, когда они становились более растительноядными, когда более хищными, но всегда балансировали где-то между. У человека это прекрасно видно на строении кишечника. У нас сравнительно небольшой толстый кишечник, который нужен для перевариваниякак как раз растительной пищи, и такой умеренно длинный тонкий кишечник.

Мы можем переваривать многое. Но всё-таки он у нас достаточно хищный, что видно по нашему аппендиксу.  У многих травоядных животных аппендикс – это здоровенный карман огромного размера. У той же макаки, которая вот такого размера, у нее не то, что аппендикс, а слепая кишка – вот весь этот вырост, вместе взятый – он не сильно меньше, чем у человека. Но при том, что у неё сами-то размеры маленькие, потому что макака ест листья в большом количестве и фрукты.

И в этом кармане, в таком тупике, живут замечательно симбиотические бактерии. Переваривают клетчатку, целлюлозу. Всё, что можно. И какие-то витамины вырабатывают по пути. Макаке хорошо. У нас это уже не так актуально. Мы всё-таки семечки с шелухой не едим, у орехов скорлупу выплевываем всё-таки, поэтому аппендикс вроде как не очень нужен. Но практика показывает, что совсем ненужного на самом деле нет.

Потому что в Америке в некоторый момент была такая замечательная идея. Аппендикс бывает воспаляется: бактерии там сидят, но если чуть-чуть царапинка, то у бактерии появляется выбор – либо переваривать клетчатку (какую-нибудь целлюлозу), либо мясо. И угадайте с трех раз, что они выбирают. Поэтому всё страшным образом воспаляется. Аппендицит возникает. У американцев возникла идея: а давайте мы новорожденным будем удалять сразу и всё, и проблем не будет. Потому что новорожденный, во-первых, пожаловаться не может, уже приятно. Он орет и так и сяк, режешь его или не режешь, какая разница. И самое главное – на нем всё заживает моментально. Он же растет. Его разрезали, а у него зажило. Это же классно. И никаких осложнений практически. Они стали удалять аппендиксы новорожденным. Но не тут-то было. Оказалось, что орган полезный, потому что там вырабатывается куча всяких веществ, которые нужны, в частности, для становления иммунитета. Неожиданным образом это обнаружилось.

Наш кишечник вырабатывает кучу гормонов и всяких разных веществ, которые, в частности, вырабатывают нам иммунитет. Фактически они этим несчастным новорожденным прививали аналог СПИДа. Отсутствие иммунитета. У новорожденного нет своего иммунитета, он с молоком матери получает антитела, а своего нет, он должен появиться. Если нет своего аппендикса, вилочковая железа есть, а аппендикса нет, и всё, система не работает. Она перекошена. С этими детьми были большие проблемы. Так что аппендикс вроде бы маленький, рудиментарный, а вообще удаленький, и не такой уж бесполезный. Никто не сказал, что на его месте не может развиться какая-нибудь замечательная, классная железа.

Если медицина наша рушится к чертям, и никаких антибиотиков, то почему бы уже имея этот аппендикс, не развить какую-нибудь железу, аналог вилочковой, но с другим уклоном, который будет нам держать здоровье в полной силе. Запросто. Все наши железы, так или иначе, возникли с чего-то подобного. Я говорил – миндалины в горле из жабр, например. А с другой стороны, если, например, вдруг неожиданно вегетарианцы победят (но я в это не верю – поэтому есть другая лекция), но если вдруг, то у нас есть пример обезьян: есть такие замечательные тонкотелые обезьяны. Может быть видели гверец или колобусов африканских. Они бывают чёрные с белым или белые с чёрным. Очень красивые. Но не только они, а и всякие лангуры (у Киплинга – бандерлоги). Эти бандерлоги – специализированные листоеды, самые вегетарианские приматы из всех вегетарианских приматов. Они питаются (некоторые виды) мало того, что только листьями, так ещё листьями определённых видов растений, некоторые из которых ядовитые. Которые никто, кроме этих обезьян, есть не может. Под это дело у них развивается вот такой загадочный кишечник. У некоторых трехкамерный,  а у некоторых – даже четырехкамерный желудок, где в одной камере живут одни симбиотические бактерии, в другом другие симбиотические бактерии. Одни нейтрализуют яды, другие разлагают клетчатку, третьи ещё что-то делают. Там какие-то ферменты.

Всё это жутко сложно и позволяет им питаться вот этими листьями. Развилось это очень быстро и очень поздно, – уже люди были. У них как раз это появлялось. То есть человеку тоже можно такое приобрести. Другое дело, что эти тонкотелые обезьяны – у них есть два интересных альтернативных названия –  я назвал их тонкотелыми, потому что у них длинные тонкие ручки и ножки. Другое их название – толстотелые, чудесным образом. И в систематике, в зоологии бывают такие чудеса, когда толстотелые и тонкотелые – это синонимы, это одно и то же. Про одних и тех же. Пузико у них вот такое, потому что этот желудок (на самом деле толстый кишечник здоровенный) куда-то должен помещаться, и они пузатенькие. Они довольные, они расслабленные немножко. А ручки и ножки тоненькие, потому что калорий немного. Мясо не нарастишь, жирком не заплывешь. И прыгать к тому же по деревьям-то надо. Вот поэтому они такие какие-то средненькие получаются – ручки-ножки тонкотелые, а пузико толстотелое. Вот путь вегетарианский.

Источник: https://bisvir.ru/primaty/gveretsa

Замечательно, что когда исследовали рацион этих колобусов в Африке, то выяснилось, что листья-то листьями, но они из всех листьев, что есть, выбирают не абы какие, а красноватые. Потому что бывают зеленоватые, бывают красноватые. Стали выяснять почему красноватые. И выяснилось, что в этих красноватых листьях повышенное содержание белка. То есть даже будучи суперспециализированными листоедами, они всё равно пытаются есть мясо. Это как земные, в смысле человеческие вегетарианцы, они как бы вегетарианцы, но мы бобы будем есть, потому что они на мясо похожи. Корова мучается, когда ее едят, а бобы не мучаются. Поэтому давайте мы будем бобы есть и выкосим под это дело огромные площади, где вообще-то могла куча животных жить, всё это истребим, но мы же про них ничего не знаем. Поэтому их не жалко.

Пути у нас есть разные в нашей пищеварительной системе. Один из главных путей, это я уже говорил, – внешнее пищеварение. Это реализовано у многих животных: у паукообразных, у некоторых жуков, у миног, например, которые кого-то хватают за бочок, выделяют туда слюнки замечательные, переваривают, потом всасывают. В разной степени зверзкости это выглядит. Но вся наша кулинария тоже так или иначе – внешнее пищеварение. То есть вино, виноградный сок, какие-нибудь хачапури, сыр, тушёное мясо, суп варёный, картошка варёная – это внешнее пищеварение. Самое печальное, что мы на пути этом зашли так далеко, что не факт, что все могут вернуться.

Опять же сыроеды-то есть, но в масштабе человечества это приведет к вымиранию половины. Потому что даже самые дикие племена, которые живут в Бог знает каких первобытных условиях, с каменными топорами бегают – практически всё готовят. Более того – самые дикие племена готовят вообще всё. Они сырым не едят даже бананы. С их точки зрения, когда мы едим сырой банан – это дикость невероятная. Т.е. самые цивилизованные люди они бывают самыми дикими.

Есть в мускулатуре у нас интересные рудименты. Огромное количество. Потому что с тех пор, как мы стали на две ноги, огромное количество мышц не то, чтоб прямо совсем потеряло смысл, но очень подпотеряло смысл. Совершенно шикарным примером является широчайшая мышца спины. Здесь вы можете видеть – красная широчайшая мышца у современного человека, а вот это – гориллы. И наверху вон там тоже у гориллы покрашена эта мышца. Широчайшая мышца спины действительно огромная, она, как видите, занимает пол спины по вертикали и прикрепляется к плечевой кости на малый бугорок. Первоначально широчайшая мышца спины была нужна чтобы ходить на четвереньках, потому что она тянет ногу назад переднюю у четвероногого животного, и, собственно, шагает зверек вперед, делает шаг.

Обезьяны с какого-то момента, вернее предки обезьян, залезли на дерево. Ходили там тоже также по горизонтали, потом перешли к вертикальному лазанью и к подтягиванию на руках. И широчайшая мышца классно пригодилась, потому что она подтягивает руку. Но, если у нас рука зафиксирована на ветке дерева (дерево вместе с планетой весит всяко больше нас), то мы теперь подтягиваем туловище к ветке. Мышца начинает работать в обратную сторону и смысл не меняется никак. Она служит для подтягивания на ветвях. Но потом люди слезли с деревьев. И с тех пор как мы спустились с деревьев, эта мышца нам активно опускает руку. Вот вы много в жизни активно опускаете руку и прижимаете её к телу?

Некоторым это пригождается, чтобы опять же ползать на четвереньках, кто-то подтягивается на турнике. Я не знаю, сколько людей регулярно подтягиваются на турнике. Поднимите руки сами. Раз-два-три, человек десять с натяжкой. Большинство этим не занимается. И в масштабах вида это ненужная функция. На четвереньках ползать иногда пригождается, но тоже не всем, в детстве в основном. Поэтому широчайшая мышца спины, хотя по площади она самая большая в человеке и по силе одна из самых больших в человеке, – это рудимент.

Когда какой-нибудь качок качает пресловутые “крылья”, которые так эффектно выступают, на фоне гориллы всё равно опозорится, потому что у гориллы это будет в разы больше. Потому что горилла может весить 200 килограмм. Она на одной руке себя поднимает, а эти супернакачанные себя так не поднимут. И 200 килограмм обычно не весят. А во-вторых, хвалиться широчайшей мышцей, это всё равно, что хвалиться: “А у меня аппендикс 10 сантиметров, а у меня 4 моляра. И все вот такие. А у меня, я не знаю, обонятельные луковицы как у лемура и я чувствую 3 000 запахов.” Примерно в таком ключе. Или: “У меня волосы растут как у шимпанзе.”

следующая страница

Ничего не найдено

Запрашиваемая страница не найдена. Попробуйте уточнить параметры поиска или используйте меню для нахождения страницы.

Присоединяйтесь к нашей рассылке

Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео. 

Три пункта. Подкаст про раз-два-три. Важные и повседневные темы через призму психологии и юмора. Часть 2.

Три пункта. Подкаст про раз-два-три. Важные и повседневные темы через призму психологии и юмора. Часть 2.

от | Дек 29, 2020 | Интервью

слушать интервью на YouTube

Станислав Дробышевский. Просто сейчас есть возможности громко кричать на весь мир. Несколько лет назад про какой-нибудь свиной грипп орали, потом еще какой-то был, птичий. И где все эти гриппы?

Георгий: О’кей. Спасибо, давайте двигаться дальше.

Александр: Очень интересный вопрос: есть ли понятие менталитета в антропологии? Вот такой вопрос от слушателя.

Станислав Дробышевский: В антропологии нет. Антропология – это биология человека. При чем тут менталитет? Менталитет, я не знаю, может, у психологов такое понятие есть?

Георгий: У психологов тоже нет. Есть у историков, как я понял. Это исторически как-то складывается за счет каких-то этнических групп, наций, народностей.

Станислав Дробышевский: Не знаю. Я никогда у историков не слышал. Может, я не с теми историками общаюсь, но я ни разу от историков это слово не слышал.

Георгий: Такое ничейное понятие, нигде не существует.

Станислав Дробышевский: Просто всегда стоит помнить, что есть понятия сугубо научные – термины, с жестко определенным смыслом, а есть просто обычная человеческая речь, в которой есть много таких понятий, которых нет в науке или с совершенно другим смыслом. Менталитет из этой серии.

Георгий: Как я понимаю, есть генетическое что-то в человеке и есть социально-культурное. И из этого складывается и развивается человек под влиянием этих факторов. И вот менталитет, наверное, относится к социокультурному?

Станислав Дробышевский: Наверное.

Георгий: Okay. В антропологии нет, это главное. Успокоились.

Александр: Главное, что как врожденное у человека это не существует.

Станислав Дробышевский: Врожденного точно нет.

Александр: Класс. Тогда следующий вопрос: было ли человеку из далекого прошлого проще жить с точки зрения переживания стрессов и психоэмоционального состояния? Вот такой вот вопрос от слушателя.

Георгий: Все хотят про стресс.

Станислав Дробышевский: Это очень сильно зависит от конкретного человека. Старшие товарищи ездили по странным местам в советские времена, к каким-то еще диковатым племенам (конечно, не племенам, уже советское время, но тем не менее еще таким простым). И они рассказывали, что в тридцатые годы (еще от царя недалеко уехали) якуты, эвенки еще там в раннем железном веке как бы жили, чуть ли не в каменном, местами.

Они совсем были не цивилизованные, но зато счастливые, веселые. Плывут какие-нибудь якуты по реке на лодке, песни поют, им хорошо. А в поздние советские времена туда же приезжают, к тем же, казалось бы, якутам, а они уже загруженные. Потому что они уже узнали, что где-то есть цивилизация, где-то уже построен коммунизм, фактически, и все это на халяву, и трудиться особо не надо, еще и тепло к тому же, море есть теплое, не только Ледовитый океан. И им уже грустно, они уже грустят, печалятся.

Источник: http://www.sentstory.ru/yakutiya/tsentr-respubliki-sakha/yakuty/

Александр: Я представляю, что с ними случилось, когда они узнали про алкоголь.

Станислав Дробышевский: Про алкоголь они узнали, как только первые казаки туда добрались. Буквально за 30-40 лет произошло это изменение. То же самое я читал (то мне лично рассказывали, а это читал) про австралийских аборигенов, индейцев, кого угодно. Пока люди живут близко к природе, дети природы, то у них все хорошо. Они не знают лучшей жизни, им зашибись. По одному из опросов, самые счастливые люди – это жители архипелага Вануату. Поищите на карте как-нибудь на досуге. Это Меланезия. Это папуасы-папуасы прям конкретно. Они меланезийцы на самом деле, но неважно (для большинства людей это папуасы). И вот им там хорошо, они живут, у них там каннибализм местами, они режут друг друга без конца, бесконечная война между двумя соседними деревнями. Зато им хорошо, они по-другому и не умеют, не знают. У них все здорово.

Как только появляется цивилизация, тут же начинается: всякие карго-культы, пятое, десятое, хочется жвачки, радио послушать, на машине погонять.

Александр: Блага-блага…

Станислав Дробышевский: Даже не блага, а наоборот – искушения, причем недосягаемые. Причем это самое гадское. Известно, что где-то это есть, а непонятно, как это получить – своими силами никак не сделать. И зависть возникает уже. А зависть всем свойственна. Чем проще живут люди, тем они счастливее.

Александр: Класс. Мне кажется, это можно в фонд цитат помещать нашего выпуска.

Георгий: Заголовок.

Александр: Вот еще такой вопрос: а можно ли понять по скелету человека, были у него какие-то болезни, стрессы, касательно психического здоровья?

Станислав Дробышевский: Психического с трудом, а вообще – да. Общий уровень стресса очень даже легко определим. Есть несколько способов. Во-первых, гипоплазия эмали. У маленьких детей, когда зубы еще формируются в челюсти, и возникает какой-то стресс (самый стандартный – отъем от груди, но может быть что-то более серьезное), то зубы на некоторый момент прекращают рост, а потом его восстанавливают. На зубах получается полосочка. Это зубы, которые еще даже не прорезались. Когда уже прорезались, на них полосочки. Можно посчитать, сколько там этих полосочек. Это называется гипоплазия эмали. Можно посчитать, сколько там этих полосочек, и узнать, в какие годы у ребенка был стресс. Или примерно то же самое на длинных костях – линии Харриса. Они не всегда из-за стресса возникают, но из-за него тоже. Или крирбоорбиталия – это дырочки на надглазничной пластинке лобной кости. Но это уже из-за анемии серьезной. Или пахионовы грануляции на внутренней стороне свода черепа из-за повышенного внутричерепного давления, когда у человека голова болит (это уже у взрослого человека может быть запросто, не обязательно у ребенка).

Источник: https://epos.myesr.org/posterimage/esr/ecr2011/105608/mediagallery/370654

Если у нас есть палеопопуляция, в которой череп с такими признаками, то ему не повезло. А если у нас ископаемая популяция, в которой, скажем, 50% с этими признаками, значит им было совсем плохо, потому что они же не в один день умерли все. Это же люди, росшие (немножко каждый все-таки по-своему) на протяжении десятков лет. Если у них большой процент этой ерунды, значит, им жилось совсем погано. У них был стресс. Что приятно – это маркеры неспецифического стресса. Есть еще специфического (например, синдром апельсиновой корки холодового стресса, силового – насколько они напрягались, тяжести поднимали). И мы можем увидеть, что популяции было хорошо или нехорошо в целом на протяжении многих лет. Показательна палеопопуляция в Сима-де-лос-Уэсос, в Испании. Это люди гейдельбергские, которые жили 450000 лет назад. И у них эти маркеры стресса на меньшем уровне, чем у современных испанцев. То есть, 450 000 лет назад, почти полмиллиона лет, Homo heidelbergensis жили счастливее, чем современные испанцы.

Александр: Я надеюсь, что мы в полной мере ответили на вопрос нашего слушателя. Георгий: Я сейчас подумал, возвращаясь к предыдущим вашим мыслям, про то, что сейчас мы живем в раю: живем долго, не умираем. Но тогда был больший рай с точки зрения стрессов.

Станислав Дробышевский: Тогда мог какой-нибудь лев съесть запросто. Можно было с голоду помереть, мог сосед прийти по голове дубиной врезать. Сейчас у нас реальных опасностей меньше. Мы живем в два раза дольше. У нас в среднем продолжительность 65 лет. А с другой стороны, мы больше нервничаем, мы всего боимся. Древний человек был уверен, у него дубина в руке, он себе чоппер сделал и все, – он царь горы. А мы теперь все такие нерешительные, дерганые, нервные (вот я сейчас посматриваю, лампочка красная горит или не горит – стресс). А там товарищ вообще не парился: не горит – надо зажечь, взял палочку и зажег.

Александр: Класс.

Георгий: Никаких договоров. Понятно, класс.

Александр: Вопрос номер девять: то, что сейчас человечество заботиться о людях с особенностями в развитии и старается продлить жизнь путем лечения болезней, это борьба с естественным отбором? И к чему это приведет?

Станислав Дробышевский: Во-первых, не борьба с естественным отбором. Потому что, если кто-то выживает, мы создаем такие условия, что люди с этими отклонениями живут, то, значит, это не отклонения. Допустим, у меня врожденный астигматизм. Это вроде бы не очень здорово, приходится очки надевать. С другой стороны, на моих выживаемости, плодовитости, воспроизводстве генов это не сказывается никак. Значит, это не вредный признак, он, как минимум, нейтральный. Если мы возьмем, допустим, какую-нибудь древнюю рыбу, у которой был вначале спинной плавник, а потом они стали вылезать насушу, и спинной плавник исчез. Для рыбы, живущей в воде, отсутствие спинного плавника – это вредный признак, а для нас – это норма жизни, теперь это как бы хорошо. Если мы позволяем выживать людям с другими признаками – это задел для будущего отбора. У нас изменчивость увеличивается, и это даже хорошо. Потому что никто не знает, какие требования предоставит естественный отбор в будущем. И может быть люди, выжившие с какими-то отклонениями, окажутся офигенно полезными в будущих поколениях. В полиморфизме наша сила. Чем больше у нас вариантов, тем в целом для популяции по факту лучше.

Источник: https://autogear.ru/article/142/852/polimorfizm—chto-eto-geneticheskiy-polimorfizm/

Александр: Класс.

Георгий: Я подумал, что может быть и не очень умные люди тоже будут полезны нам в будущем.

Александр: Гош, такие, как мы с тобой, точно.

Станислав Дробышевский: Еще есть такой тонкий момент, что это глобально для человечества (философски). На уровне конкретного человека это может выглядеть не совсем так. И сильно меняться от условий. Допустим, повышенное жироотложение. Для охотника-собирателя – это однозначно минус. Он будет медленнее бегать за сайгаками, и помрет с голоду. Для людей, переживших блокаду Ленинграда, это неожиданно оказался огромный плюс. Были исследования уже после войны, и оказалось, что блокаду лучше пережили люди со склонностью к жироотложению. Они меньше тратили энергии, больше запасали, и лучше выживали. Такие как я, тощие, все умерли там очень быстро. А после уже войны – у них с прибавкой к этому весу – повышенная частота диабета – это уже минус. Во время голодовки – это плюс, во время обычной жизни – это минус. Признаки не бывают сами по себе полезные или вредные. Любой признак приобретает полезность или вредность в конкретных условиях среды. Чем больше у нас вариантов, тем лучше. А на жизни конкретного человека в конкретных условиях это может сказаться очень по-разному. Вот мой астигматизм. Я в очках со школы хожу. Даже с детского сада. В школе сразу все видели, что это умный человек, в очках же. И у меня оценки были всегда выше, само собой. А с другой стороны, иногда мне хочется что-то увидеть, а я не вижу. Все видят, а я не вижу, потому что слепой.

Александр: Как я вас понимаю. У меня тоже астигматизм просто.

Станислав Дробышевский: Где-то полезный, где-то вредный. В армию я не пошел, наверное, это плюс. А с другой стороны, иногда хочется что-то увидеть. Или тот же недобор веса. Мне, допустим, мой мизерный вес дает выносливость повышенную без больших нагрузок. Я пешком могу ходить намного больше, чем качок здоровенный. С другой стороны, когда нужно какой-нибудь шкаф переставить из угла в угол, у меня веса не хватает, он больше меня весит. А амбал, который сам весит 90 кг, одной рукой его сдвинет. Хотя, с другой стороны, на раскопках я качков не видел ни одного. На раскопках все какие-то или пузатенькие, или тощие, все косые, кривые работают. И вот они-то и работают, и я в том числе. А вот какие-то мегакачки очень быстро выдыхаются. Лопатой надо целый день копать на жаре, очень быстро перегреваются.

Георгий: Можно ли дать такой практический совет, что нужно изучить свои особенности, и найти себе среду где это будет полезно, востребовано?

Станислав Дробышевский: Естественно. Обычно это делается на полном автомате. Обычный человек, конечно, так не задумывается, ну если это не спорт какой-нибудь, где все очевидно (десантники, летчики, где уже однозначно все).

Источник: https://ru.freepik.com/free-photo

В других случаях, это на автомате получается. Этому масса примеров. Изучались работницы тепличных хозяйств в Подмосковье, в Люберцах. Помидоры, огурцы они выращивают. И оказалось, что среди этих женщин, которые там работают, больше астеников (типа меня), тощих, длинных. Не потому, что их таких туда берут на работу (берут всех подряд), но они не перегреваются. Там жарко и влажно, тропический климат в теплице с огурцами. Полные женщины больше заболевают и уходят с этой работы, а тощие остаются. Отбора нет как бы, а как бы и есть. И таких примеров масса. Это отдельная большая область в антропологии. Целую лекцию можно читать.

Георгий: Профориентационная антропология.

Станислав Дробышевский: Ну да. Чисто гипотетически, это можно и учитывать на практике. Другое дело, что тут же все начнут кричать о дискриминации. А вообще, по-умному, это надо учитывать.

Александр: Класс. Тогда идем к следующему вопросу. Вопрос номер 10: всякие заболевания физические и психические – это для чего-то нужно в контексте эволюции или это неизбежная и ненужная ошибка?

Станислав Дробышевский: По определению заболевание – это нарушение нормы. Само определение заболевания – это когда что-то не так должно быть, а оно вот так. Надо это исправить. Если это нормально и жизнеспособно, и приспособленность не снижает, значит, это не заболевания, а вариации. И граница бывает очень тонкая, не всегда очевидная. Самый классический пример – это серповидно-клеточная анемия. Школьный пример, на ЕГЭ его даже задают. Есть обычные эритроциты, есть гемоглобинS–серповидные эритроциты. Обычные эритроциты, кровяные клетки, поражаются малярией, малярийным плазмодием. И человек с круглыми эритроцитами с большой вероятностью в области, где есть малярия, помрет от этой самой малярии. Если все серповидные, он умрет от анемии. Если у него половина таких, а половина таких, то ему будет плохо и от малярии, и от анемии, но он не будет умирать. Потому что во время приступа малярии он будет тянуть на серповидных, а когда у него нет малярии, он будет тянуть на круглых. Ему плохо и там, и там. Половина детей будет гарантировано помирать в таких условиях, это не есть хорошо. Работоспособность и выносливость будут ниже, чем у стандартного человека. Но зато он не помирает от малярии, и может жить в этих малярийных условиях. Хорошо это или плохо, но живет.

Георгий: Такое продолжение у нас получилось вопроса. Одиннадцатый, Саш.

Александр: А тебе есть, что добавить?

Георгий: Мне кажется, у Станислава все схвачено.

Александр: Класс. Правда же, смотря в каком ключе рассматривать. Это может быть где-то полезно, а где-то повлиять, как, пример, с малярий. Очень круто. Мы надеемся, что мы ответили на вопрос нашим слушателям. Поехали дальше. Как объяснить зависимое поведение человека? Эмоциональная зависимость от чего-то или кого-то (алкогольная зависимость, наркотическая) с точки зрения антропологии. Вот такой вопрос.

Источник: https://www.20khvylyn.com/life/health/story_15378.html

Станислав Дробышевский: У нас в мозге (и не только, но там в основном) есть куча всяких рецепторов, которые рассчитаны на какие-то химические вещества, гуляющие у нас в организме: гормоны, нейрогормоны, нейромедиаторы. Масса всего такого есть. Бывают вещества, которые с этими рецепторами связываются лучше, чем то, что должно с ними связываться. Это получается не нарочно, просто химия такая. Оно не должно быть в организме человека. Но можно подобрать вещество (химия богата), которое с этим рецептором свяжется еще и круче, и не отвяжется потом еще. Это и есть наркотики.

Или это будет яд какой-то ужасный, или наркотик (тоже яд, но такой, что не сразу убивает, а через некоторое время). Это способность нашего организма реагировать на разные вещества.

Александр: Гош, добавишь?

Георгий: Я вот подумал о том, что если говорить про сейчас, то количество информации, скорость развития человечества, всяких гаджетов, появление новых историй в обществе, формирует привычку, что я быстрее все усваиваю, быстрее поглощаю, меньше разжевываю (если на физиологии это применить). Быстрее это обрабатываю, и это быстрее в меня проникает. Вот я еще про это подумал. Из серии – скорость потребления возрастает, я вынужден быстрее потреблять и быстрее с чем-то сливаюсь, быстрее образуется зависимость. Это не касается наркотиков и алкоголя.

Александр: Ты сейчас про зависимость от соцсетей, да?

Георгий: Да, думаю, так.

Станислав Дробышевский: Все эти зависимости как раз очень здорово изучены. Я в этом ни разу неспециалист. Я где-то что-то слышал краем уха, если честно. Какой-нибудь нарколог гораздо круче расскажет. У нас просто есть рецепторы, самые известные – дофаминовые. И, кстати, разные люди не одинаково подвержены этому делу. Есть же чудесное исследование о том, что есть гены, которые усиливают или подавляют работу этих дофаминовых рецепторов.

Разные популяции очень сильно друг от друга отличаются. Это популяционные характеристики. Количество копий этих генов не одинаковое. И есть популяция, где эти дофаминовые рецепторы работают очень здорово, а есть – где не очень здорово. В популяциях, где они работают не очень здорово, люди получаются неусидчивые. Например, бушмены в Южной Африке. Этим охотникам-собирателям не должно нравиться на одном месте долго: он посидит там 5 дней в одном месте, ему уже все надоело, он эти камни уже видел, 5 дней уже смотрит на них, сколько можно. И пошел на другой конец Калахари.

У китайцев и японцев наоборот. У них рекорд по усидчивости. Все, кто были особо подвижные, давно померли (когда все земледельцы и должны сидеть на своей грядке). У них отработалась суперчувствительность этих рецепторов. Он сидит и свой бонсай выращивает 40 лет подряд, 80 лет, 90 лет. Или кустик риса, каждую травинку сажает отдельно, стеночки из камней выкладывает, воду запускает, рисует на вазе супертонкие линии. Все это годами делает запросто, без проблем; ему хорошо. Он вообще за пределы своего домика не выходит никогда в течение всей жизни. И ничего, нормально. Играет в го с соседями, этого ему хватает.

Александр: Я очень часто встречал курящих людей, которые говорили, что у них нет зависимости, а потом встречаю спустя 2 дня, а он опять с пачкой сигарет идет.

Георгий: А вот этот эксперимент с крысами, когда они пили в пустой клетке воду с наркотиком и воду без наркотика. Они выбирали воду с наркотиком. И как только их поместили в клетку, где есть куча всяких движух для них, аттракционов, горочек, они перестали пить воду с наркотиком, а стали развлекаться по-другому.

Станислав Дробышевский: Ну да. Не знаю, насколько это правда, но такое есть мнение, что среди современной молодежи процент курения, употребления алкоголя снижается потому, что появились видеоигры, на телефонах можно тыкать все время. Соцсети, например. Мега удовольствие – это общаться с другими людьми, получать похвалу, лайки собирать. Вы сейчас этим занимаетесь активно. И вот дофаминовые рецепторы прям счастливы. И зачем водку пить, если лайков собрал.

Александр: Мне кажется, люди, правда, стали довольствоваться другими вещами даже нежели буквально 10-20 лет назад. Поменялось очень сильно.

Станислав Дробышевский: Насколько это действительно так, надо посчитать и посмотреть. Наверное, кто-то этим уже и озаботился, я просто не в курсе.

Александр: Класс. И достаточно прикольный, интересный вопрос…

Георгий: Юмористический.

Александр: Да. Почему кто-то может сворачивать язык в трубочку, но не я? Поговаривают, это рудимент, и от рождения дано не всем. Что следующее в организме человека со временем может стать рудиментом, как хвост, например? Есть ли прогнозы на эту тему?

Станислав Дробышевский: Способность сворачивать язык как раз хорошо изучена. Там есть какие-то мышцы. Я сейчас не воспроизведу, какие конкретно, хотя несколько раз читал, не помню. У некоторых они есть, у некоторых – нет. Много таких признаков – способность сгибать отдельно концевую фалангу, еще что-то такое (довольно много вариантов).

Потенциально рудиментарных органов у нас хватает. Самые такие школьные, банальные примеры – это мизинец на стопе, аппендикс, мочка уха, волосы на теле (их у нас все меньше и меньше, не особо нужны, тоже рудименты), третьи моляры (самые задние зубы). Так что много чего у нас может исчезнуть: малая берцовая кость, широчайшая мышца спины, вентральный таламус (это в мозге участок, не нужен). Оно исчезает миллионы лет. Мы не доживем. Это уже такой большой уровень отличий, хотя бы 10-20 миллионов лет должно пройти.

Георгий: Ювелиры разорятся на сережках спустя миллионы лет. У нас два вопроса осталось про отцов и детей.

Александр: Да. Может быть и личным опытом каким-то поделитесь своим. Предпоследний вопрос: конфликт отцов и детей – это было всегда? Молодые не хотят жить по правилам взрослых особей. Вот такой вопрос.

Станислав Дробышевский: Естественно, всегда. Это есть у любых животных абсолютно (мало-мальски социальных, которые хоть как-то воспитываются, общаются; у собак, обезьян, шимпанзе, горилл это есть по полной программе). Насколько мы знаем письменность, с древних греков, как минимум – это прямо в современном исполнении – молодежь не та пошла, старших не уважает, традиции не чтит, богам не молится, всякой фигней занимается. Новомодные штучки завели, куда ж мы катимся.

Александр: У меня прям уральские воспоминания, вот вы говорите.

Станислав Дробышевский: Это еще древние греки, древние римляне, все, кто угодно про это рассуждали. В эпоху Возрождения, и в 19 веке, и сейчас. Это каждый раз. Да, это было всегда, и везде, и у всех. Если общество уж очень традиционное, супер мегаустойчивое (опять же охотники-собиратели), то они могут просто встать и уйти на другой конец пустыни. И тем проблема и решается. Мы земледельцы, и у нас с этим могут быть проблемы. Например, сыночек подрос, деваться ему некуда, квартира все та же, он не может расселиться (как пресловутый расселяющийся молодой бобер – плывет по реке). Человеку бывает трудно расселиться куда-то вдаль.

Александр: Класс. Гош, добавишь?

Георгий: Да. Я просто думаю, что вот есть такой термин “сепарация”. Молодая особь вырастает, начинает предъявлять требования на ресурсы, на территорию; взрослые говорят: “Слушай, а ты не обалдел? Здесь мои правила. Или уходи или живи по моим правилам”. И вот это как раз умение договариваться в этом смысле у всех страдает обычно.

Станислав Дробышевский: У современного человека еще есть такая проблема, что мы слишком долго живем. В природе все очень притерто в поколенческом плане. У нас длина поколения где-то (если это совсем дикие персонажи) лет 15-20. С 15 до 20 лет они начинают размножаться. А живут они 30-40 лет. Получается, что время первого размножения ровно в половину жизни укладывается. Это чистая математика. Когда кто-то начинает рожать детей, его родители закономерно умирают. И численность в популяции остается прежней. Она все время остается на постоянном уровне. Ресурсы не перерасходуются, и это великая стабильность.

А мы теперь со своей великой цивилизацией живем дольше. Размножаемся мы, допустим, в 25 лет теперь, а живем-тоне 50 лет, живем сейчас 65 лет. Получается, что эти поколения все время друг на друга наслаиваются, как бы перекрываются, и возникает этот самый конфликт. Родители еще не померли, а дети нарожали уже внуков. С одной стороны, с внуками можно нянчиться, а с другой стороны, конкуренция есть.

Александр: Квартиру пора освобождать, да?

Станислав Дробышевский: Ну да. И тут вопрос, у кого мозги есть, а у кого обезьяньи инстинкты еще срабатывают.

Александр: Очень классные отсылки у вас. Смеюсь. И последний вопрос давай тогда.

Георгий: Наши слушатели, видимо очень много послушали ваших лекции, интервью, и прям к вам обращаются, про ваши личные истории.

Александр: Вопрос: Станислав, где-то в ваших лекциях или интервью слышал, что у вас есть семья, вы отец. Скажите, как помогает вам наука в воспитании детей? Может ли антропология дать какие-то советы родителям?

Станислав Дробышевский: Никак не помогает. Воспитание – это задача психологии, а не антропологии. Единственное, чем она потенциально может помогать, это тем, что, занимаясь наукой, все-таки начинаешь пытаться мыслить рационально. Хотя в воспитании детей бывают проблемы с рациональностью. Так что, по большому счету, мне, наверное, никак не помогает. Хотя это со стороны лучше смотреть. Изнутри это не понятно.

Александр: Помогает ли наука в улучшении образования детей? Может быть побуждает на какие-то исследования?

Станислав Дробышевский: Хотелось бы. Но по факту что-то не очень.

Георгий: Ваши дети разделяют теорию эволюции?

Станислав Дробышевский: Они просто еще не такого возраста, чтобы этим сильно заморачиваться. Они знают, чем я занимаюсь, но антропологией как таковой они сильно не интересуются. У них свои интересы.

Александр: Класс. Посмотрим, какой будет шаг следующего поколения и как они будут сепарироваться.

Станислав Дробышевский: Я не считаю, что дети обязаны прям следовать по стопам родителей. У меня родители философы. Я стал биологом. А мои детишки кем захотят, теми и будут. Почему они должны обязательно быть биологами, антропологами? Есть масса замечательных профессий. Почему бы им не быть кулинаром, изобретателем, инженером, военным. Куча есть специальностей всяких разных и все хорошие. У нас цивилизация поставлена на разнообразие видов деятельности. Нет смысла зацикливаться на чем-то одном.

Александр: Как говорил мне мой дед: “Иди на повара. И в богатые времена, и в бедные времена жрать все хотят всегда”.

Станислав Дробышевский: Парикмахер, стоматолог и повар – самые беспроигрышные.

Александр: Правда.

Георгий: Время семейных традиций, когда сын кузнеца тоже кузнец, внук кузница тоже кузнец, ушло?

Станислав Дробышевский: Не то чтобы прям ушло. Понятно, что, если бы я жил в деревне, там выбора не сильно было много (хотя сейчас и в деревне все нормально с этим). А сейчас столько возможностей. Я все-таки живу рядом с Москвой (куда еще дальше, уже цивилизованнее некуда). Выбор широчайший. Я не заморачиваюсь. Я считаю, что человек должен свой выбор делать.

Я могу предоставлять возможности кому-то (как преподаватель, родитель). Я даю кому-то потенциальную возможность. Реализует он ее, не реализует, и чем он сам займется – не мне решать. Это его личная жизнь, его сложности, его проблемы. Я готов дать потенциальную возможность. Насколько кто-то этим воспользуется – его личное дело.

Георгий: Супер. Мне кажется, это хорошая точка. Станислав, здорово.

Александр: Да! Очень круто. Я радуюсь.

Георгий: У нас впервые “Три пункта”, где три пункта слушателям придется выделять самим, ну и здорово.

Александр: В любом случае, мы поставим таймк оды, чтобы было удобно слушать. Вам спасибо огромное за то, что стали гостем подкаста. Это супер. Мы очень рады.

Станислав Дробышевский: Пожалуйста.

Георгий: Ну что, друзья, это был 27 выпуск подкаста “Три пункта. Психология и юмор”. С нами был Станислав Дробышевский.

Александр: Очень круто. Я под впечатлением сам, Гош. Я надеюсь, что наши слушатели будут под таким же впечатлением. Потому что было очень много интересных фактов и классных вопросов. Спасибо вам за вопросы, они, действительно, очень классные, оченьхорошие.

Георгий: Психологии было минимум. Я на все вопросы не знал, как отвечать. Думаю, что это отличная добавка к обычным нашим выпускам. Пишите в комментариях, кого вы еще хотите видеть у нас в гостях, может быть нам удастся пригласить. А может быть вы и сами нас сведете с кем-нибудь, кого вы хотите видеть у нас в эфире, и мы с удовольствием пригласим его в подкаст.

Александр: Вы можете слушать нас, я напоминаю, на YouTube, в iTunes подкастах, в Яндекс музыке, Google подкастах, VK подкастах, на soundcloud, и теперь мы есть в Storytel, там тоже можете нас слушать. Оставляйте отзывы, оставляйте ваши лайки, пишите комментарии, пишите в обсуждениях в ВКонтакте, что вам понравилось, что не понравилось, какие пункты вам понравились. Задавайте свои вопросы либо Гоше в Инстаграме в Директ, либо, соответственно, в VK в сообщениях группы. Мы все читаем, все смотрим. Очень радуемся, когда вы оставляете обратную связь, стараемся улучшаться. Это был подкаста “Три пункта. Психология и юмор”, большой спецвыпуск. Всем пока. Три пункта. Подкаст про раз-два-три. Важные и повседневные темы через призму психологии и юмора

предыдущая страница

Ничего не найдено

Запрашиваемая страница не найдена. Попробуйте уточнить параметры поиска или используйте меню для нахождения страницы.

Присоединяйтесь к нашей рассылке

Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео.