Источник: https://www.youtube.com/
С середины плейстоцена и дальше стало всё совсем печально. Климат превращается в ужасную гребёнку. Иногда, в редкие моменты, было теплее, но это редко, в основном – сильно холоднее. Это было очень печально, потому что, например, в Евразии (Европе особенно) появляются огромные оледенения – горные, северные, морские, материковые. Стало грустно очень.
В таком климате были свои плюсы. При очень сухом холодном климате мало снега, потому что всё ушло в ледник (вся вода) и воды небогато, небо ясное, туч никаких нет, инсоляция большая – возрастает огромное количество травы. Небольшой вегетационный период (лето серединка), но зато солнца полно, а растениям ничего больше не надо. Вырастает немереное количество травы, на нём вырастает чудесная мамонтовая фауна. За счёт того, что сухо, всё здорово сохнет, и на зиму получаются стога сена немереные. Снега не так много, а если он выпадает, отрастают бивни тут же у мамонтов, чтобы это всё разгребать. Или рога у шерстистых носорогов, оленей северных, копыта лошадей. Они справляются.
Всё высыхает, и получается огромное количество жратвы ещё и на зиму. Получается куча-куча зверья и фактически та же африканская фауна со слонами, носорогами, копытными крупными (лошадями), только в Евразии. Нашим предкам очень хорошо. Можно в Африке жить, а можно в Евразии. Большинство жило в Африке, но некоторые расселились.
Высыхающая растительная масса превращается в пыль, разносится ветром и превращается в лёс. Половина Европы и Азии и не только покрыта гигантскими лёсовыми толщами. Я весь июль только и занимался, что перекидывал кубометры лёса безостановочно. Страшно подумать, сколько мы его перекидали. Метров по десять лёса мы рыли, чтобы докопаться до неандертальцев. Вот за сто тысяч лет его насыпало.
Лёс – это очень плодородная земля, и наша современная цивилизация построена на нём в Евразии. В Азии в особенности – там лёсовые толщи сотни метров толщиной достигают. Всё это разносится ветром вплоть до острова Пасхи, Австралии. Чуть ли не всё плодородие земли на этом построены нынче. Вся наша земледельческая цивилизация и наши успехи сельского хозяйства – это не целиком, конечно, может я немного привираю, но и в значительной степени – это достижение леса, лёсовых почв.
Потом ещё чернозёма чуть-чуть добавилось попозже. Но это было попозже, а тут лёс. Это очень хорошо. В тот момент наши предки это никак не задействовали, но для современности это очень удачно. Наши предки, которые бегали по этим просторам и в Африке, и в Евразии, прогрессировали. Из-за похолодания, а в Африке тоже было не так уж жарко, наши предки стали активно охотиться на крупных копытных животных, которых было много и которых можно было есть, и развивать всяческие технологии. А те, которые жили в прохладном климате, стали изобретать одежду, жилища и огонь. Где-то с четырёхсот тысяч лет назад это точно у нас есть в больших масштабах.
Первыми всем этим стали заморачиваться, наверное, не наши предки: они осели в Африке и всё это им не нужно. Но потом, когда наши предки вылезли из Африки, они у тех же неандертальцев одежду, например, переняли, что мы точно знаем по, например, генетике вшей. Потому что, судя по генетике вшей, линии тех вшей, которые живут на теле и тех, которые живут на одежде, разошлись сто тысяч лет назад.
А сто тысяч лет назад одежда могла быть только у неандертальцев. Из этого следует, что, во-первых, наши предки плотно общались с неандертальцами и прихватили вшей от них, и то, что у неандертальцев была одежда. Так что не факт, что наши предки это изобрели, но заимствовали. Это достижение тех времен. Беззаботная жизнь в тепле для большинства населения планеты теперь только мечта. Есть счастливые люди, которые до сих пор там живут, и им хорошо, но это уже не про всех, к сожалению. Уж точно не про нас, здесь живущих.
Источник: https://www.youtube.com/
В некоторые моменты становилось совсем печально. Особенно печально стало семьдесят три примерно, семьдесят четыре лет назад, когда в позднем плейстоцене на острове Суматра шандарахнул вулкан Тоба, на месте которого теперь огромная дырка в земле, озеро. Это извержение входит в десятку самых крупнейших извержений за всю историю планеты.
В воздух были подняты кубические километры вещества – туфа вулканического, пепла, которые засыпали местами землю на шесть метров. Можете представить, если на шесть метров засыпает территорию, – это под верхушки деревьев. Жить становится очень неуютно. Например, в Юалопурами кто-то по этому пеплу ходил и булыжники накидал. Люди ходили по этому первому пеплу. Но долго ли они ходили – большой вопрос. Зона поражения заняла всю акваторию Индийского океана.
Тучи пепла закрыли небо, солнечные лучи стали от них отражаться, и температура на планете резко упала. Большая часть населения акватории Индийского океана исчезла. В Индии, Южной Азии, на Ближнем Востоке, а частично и в Европе, где, кстати, потом еще добавились извержения вулканов в Италии, на Кавказе и ещё в локальном масштабе повторилось несколько раз, всё население исчезло. Поэтому утратами являются хоббиты, неандертальцы, денисовцы. Часть из них это извержение пережила: те же хоббиты, неандертальцы и денисовцы пережили где-то по углам. Но их стало точно меньше.
Когда наши предки сапиенсы, которые всё это время сидели в Африке, оклемались, из неё вышли ещё разок, они никого там не застали. По крайней мере на выходе из Африки уже никого не было. А хоббитов, неандертальцев и денисовцев, которые где-то по краям сидели, наши предки успешно и благополучно вытеснили и со страшной силой разбежались по всей планете.
Большим достижением нашим как вида сапиенс стало расселение везде. Мы вдруг неожиданно порядка пятидесяти тысяч лет назад обнаруживаемся по всей планете вплоть до Австралии, чуть-чуть попозже – в Америке (в обеих Америках). Немного мы прихватили генетического от неандертальцев и денисовцев, но большая часть всего этого пропала с концами.
С этого момента человек стал “царём горы” – мы заняли главенствующее положение на всей планете, альтернативы пропали и единственным фактором эволюции стали мы, люди.
Источник: https://www.youtube.com/
Климат, питание, полёвки и кошки на нас влияют. Если посмотреть количество просмотров в YouTube или ВКонтакте роликов и мемасиков с котиками и моими лекциями, то можете догадаться, где просмотров больше. Причем на десятки порядков. Но это уже влияние через нас. Мы постим мемасики с котиками, а не котики. Мы, влияя друг на друга, стали фактором собственной эволюции. Стали подталкивать себя.
Если есть две группы людей и одна из них в чем-то превосходит другую, то она победит, расплодится, размножится и займет территории и ресурсы. А не те, кто проиграют эту эволюционную гонку. Но уже биологическую, а не культурную. Но это неважно. Их станет меньше. В итоге у нас “вилка” возникает. С одной стороны, у нас есть цивилизация, и это однозначно приобретение наше, то есть мы теперь живём хорошо, лучше, чем, когда бы то ни было. Современные люди сейчас, здесь, в данный конкретный момент на пике своего развития, круче не было никогда, и будет ли лучше – большой вопрос.
С другой стороны, есть некоторые минусы нашего существования, потому что из всего, что мы съедаем и перерабатываем природных ресурсов, получается мусор, помойка, которой мы всё загромождаем. Ресурсов становится все меньше, грязи всё больше, людей тоже становится больше, потребности наши без конца растут, и к чему это приведет – большой-большой вопрос. Как я сказал, получается “вилка” – либо станет гораздо лучше, либо гораздо хуже, что очевидно, но, однозначно, не будет ровно также.
На таком уровне стабильно долго тянуть не получится никак, а как оно станет потом, зависит от нас, потому что фактор – это мы. Поэтому практический вывод – мусор кидаете только в мусорке, а не под ноги, не на дорогу и не куда-нибудь. Не курите, не пейте водку, не колитесь наркотиками, ведите себя хорошо, матом не ругайтесь, прокачивайте свой мозг, детишек водите в школу, делайте им прививки и лечите их, образуйте, следите, чтобы они были умненькие и хорошенькие (умнички-разумнички), и тогда всё у нас будет хорошо. Спасибо за внимание!
Источник: https://www.youtube.com/
Вопросы. Я читала Ваши книги и знаю, что Вы придерживаетесь точки зрения, что эволюция человека продолжается. У меня такой вопрос. Последние семьдесят лет человечество в целом научилось очень хорошо контролировать рождаемость за счёт противозачаточных и так же хорошо контролировать смертность детёнышей. У нас выживаемость. Сейчас выживают те, кто не был даже зачат в целом.
Получается, что человеческая самка, которая хорошо зачинает, хорошо ходит, хорошо рождает, хорошо кормит, может иметь столько же детенышей, как женщина, которая пять лет лечилась от бесплодия, имеет проблемы с сердцем, почками и так далее. Как это с Вашей точки зрения повлияет на эволюцию человека?
Станислав Дробышевский. Вчера буквально такой же вопрос был. Смысл в том, что в вопросе прошито, что выживают не особо полноценные с плохими признаками. Однако же стоит всегда помнить, что мы считаем под значением “плохой признак”. Плохой, нехороший признак, вредный – это тот, который снижает выживаемость. А если эти признаки в данных конкретных условиях среды не снижают выживаемость, значит они не вредные, они как минимум нейтральные. В новых условиях, которые потом когда-нибудь могут наступить, они могут оказаться полезными.
Вчера я этот пример приводил, но ещё раз приведу. Каждый раз один и тот же привожу. У меня, допустим, плохое зрение, мускулатура так себе, грудная клетка деформирована с рождения – это плохие, вредные признаки, которые бы меня уже давно свели в могилу, если бы я был австралопитеком или питекантропом. Но в данных условиях среды они не вредные, они как минимум нейтральные и мне это выживать не мешает никак. Значит это нейтральные признаки. У наших предков был хвост, полезный, и сокращение хвоста у древесного примата – это вредный признак, а у нас нет хвоста – и нормально. Поэтому может быть эти признаки, которые сейчас появляются в популяции, они залог нашего выживания в будущем, когда они вдруг окажутся полезными.
Вопрос. Получается, эволюция стала не биологической, а социальной?
Станислав Дробышевский. Нет. Почему? Она всегда биологическая, признаки ж биологические, наследственные, генетические. Это та же самая биологическая, но с помощью социальности мы её направляем. Так она не только у нас с помощью социальности. У волков не так что ли? У них тоже социальность. У муравьёв социальность – отдельно взятый солдат рабочий. Солдат у муравьёв – он же урод: у него огромная, тяжелая голова, немеряные, сумасшедшие челюсти, сам питаться он не может, ничего не может, он вредный. Но благодаря социуму он живёт и его поддерживает, охраняет от врагов. Вот, пожалуйста, вам пример.
Вопрос. Здравствуйте, Станислав. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Вас за Вашу книгу, которую я сейчас читаю, это недостающее звено, познавательная и читается легко. Спасибо! А вопрос у меня такой. Он не про прошлое, он про будущее. Если, конечно, позволите такой вопрос. Представим, что мы, суперхищники, вдруг исчезаем с планеты Земля. Как, на Ваш взгляд, более вероятно пойдёт эволюция для возникновения нового суперхищника? Может быть разумного, может быть нет. Это будет кто-то из наших человекообразных ближайших родственников, либо это будет какой-то гораздо более далеко отсталый в эволюционном отношении виде? Либо третий вариант – не будет больше такого суперхищника и как-то будет совсем по-другому?
Станислав Дробышевский. Из родственников – я лично сомневаюсь, то есть может быть и потенциальные шимпанзе, капуцины могут стать заново и разумными, и двуногими с орудиями труда. Но шансы этого не очень велики, потому что для того, чтобы человек стал человеком, нужно стечение многих-многих обстоятельств, про которые я тут говорил. Не факт, что они так сложатся ещё разок. А какой-нибудь суперхищник на уровне хищника, скорее всего будет из того, что уже есть. Собачьи, например, чудесные суперхищники из них могут получиться. Кошачие те же, медведи, еноты – из них что-нибудь получится.
Вопрос. А разумными не станут?
Станислав Дробышевский. Разумными, скорее всего, нет, потому что они уже слишком специализированные. Самые, конечно, лучшие шансы, как обычно это бывает, у самого чего-то непонятного (землеройки). Землеройка настолько никакая, что из неё что угодно может получится. Уже один раз из них получилось всё: от слонов до нас и кошки те же – все из землероек. Не в буквальном смысле,а в эволюционном. Почему бы ещё раз тоже не реализовалось? Может быть и так.
Вопрос. Здравствуйте. У меня вопрос немного не по теме. Ближе к палеонтологии. Как разные виды эволюции дошли и могут использовать один и тот же механизм выживания в тяжелых климатических условиях? К примеру, как спячка у медведей, ежей. Этот механизм остался от предков или они независимо получили его?
Станислав Дробышевский. В каждой конкретной ситуации может быть по-разному, но способность впадать в спячку, скорее всего, независимо развилась, потому что у медведя это появилось явно поздно. Медведи существуют с плиоцена. Может пораньше немного, но это поздняя группа. У всех других млекопитающих, которые между ежами и медведями, никакой спячки нет.
Да, независимо возникла. Но это называется конвергенция и встречается в природе полным-полно, сплошь и рядом. Спячка есть только не зимняя, а и летняя. У приматов, жирнохвостых лемуров на Мадагаскаре, где очень сухой климат летом и жаркий, они впадают в летнюю спячку. Поскольку это уже приматы, чисто гипотетически можно у человека такое сделать. У наших предков этого не было никогда, но, если это реализовалось один раз у лемуров, почему бы у нас это не сделать. Нам придётся подстраивать геном, но потенциальная возможность есть, потому что совсем далекие предки рептилии, – у них низкий обмен был, они в спячку впадали.
Черепашек тропических охлаждаешь – в холодильник кладёшь – прекрасно лежат. Лягушки ещё лучше. Поэтому у хладнокровных предков эта потенциальная возможность у нас где-то прописана, а дальше, на теплокровном уровне, это может ещё раз реализоваться при специфических условиях. Но поскольку ёжики и медведи живут в одном и том же климате, у них это есть, а у тропических нет.
Вопрос. Здравствуйте. Вот Вы говорили про исчезновение подшёрстка. Я всё-таки хочу уточнить – в какой момент у человека практически полностью исчез волосяной покров, и с чем это было связано, потому что он в саванне не очень нужен, но тем не менее не полностью же он исчезнет? К тому же потом люди переселялись в более северные районы. Почему у них снова ничего не выросло?
Станислав Дробышевский. Можно с конца начать. Заново не возникло, потому что подшёрсток ещё у первых узконосых обезьян. Это было Бог знает когда. Если гены формирования подшерстка поломаны, то уже заново откуда возьмутся? Всё. Больше нет. Когда наши предки выселялись из Африки – это уже люди были. От исчезновения подшёрстка прошло уже Бог знает сколько времени, а остевой волос не греет. У них уже была культура. Зачем идти эволюции по нарастанию шерсти, если можно замотаться в шкурку зверька, что они и стали делать.
У нас культурная составляющая препятствовала заново эволюции шерсти. У животных она отрастает. Слоны выселились на север и стали мамонтами, у них снова шерсть выросла. У нас есть одежда. А если говорить, почему она исчезла с самого начала у первых homo или австралопитеков, детали мы не знаем, потому что у нас есть кости, зубы, а шерсть мы не знаем, когда исчезла. Это пытаются высчитать по геному. Посмотреть, сколько мутаций в генах формирования шерсти. Которые у обезьян нормальные, у нас поломанные. И сколько надо было на это времени.
Получается с погрешностью примерно от двух миллионов лет назад до миллиона лет назад. Как раз примерно на время ранних Homo это приходится. Но антропологи считают, что раньше австралопитеков-то исчезло, по причинам, которые я в лекции озвучивал. Скорее всего это с терморегуляцией было связано. Есть несколько гипотез. Я озвучил о том, что напотевшая шерсть охлаждает ночью, но это не единственная, есть и другие версии.
Но если хочется подробностей и деталей, сейчас Александр Соколов заканчивает книгу именно про эволюцию шерсти. Он сам не то, чтобы учёный изучающий, но он собрал все сведения, какие на эту есть: кучу статей, книжек собрал в кучку, что, кстати, до сих пор на удивление никто не делал. Может быть в этом году или в следующем эта книжка выйдет, и вы все тонкости узнаете.
Вопрос. Здравствуйте. Сегодня Вы начали с эволюции хордовых. А какие сейчас версии есть на счёт происхождения хордовых?
Станислав Дробышевский. Есть куча версий. Лучше всего, если Вам хочется деталей, почитайте труды Малахова. Есть такой бесполог Малахов. Он написал немереное количество всего. Потому что аналоги хордовых возникали несколько раз, и у червяков похожее есть, аксохордовых. Но есть несколько ключевых концепций относительно примеров формирования хорды, нервной, кровеносной системы, потому что у беспозвоночных и хордовых они вверх ногами. Есть версия, что предки перекувырнулись вверх ногами. Есть версия, что они легли на бок. А есть версия, что они с самого начала сформировались из диффузного состояния. По-разному сконцентрировались эти системы. Это основные версии. Но это отдельная гигантская тема. Лучше Малахова читайте или зайдите на сайт элементы.ру. Там Марков и сотоварищи – он не один, есть Наймарк и другие – составили шикарные обзоры статей новейших на эту тему. Подборка очень классная и на русском языке очень четко, внятно со ссылками. Что приятно. Mожно оригиналы статей скачать, есть куча разных вариантов, которые самые ведущие западные и наши современные специалисты выдвигают. Можете почитать.
Вопрос. Мы говорим сегодня об эволюции. Вы также говорите о том, что она продолжается. Мы взаимодействуем с теми животными, которые теоретически могли бы нас съесть когда-то в прошлом. Получается, что на данный момент мы с ними вместе эволюционируем. Скажите, с точки зрения социального поведения мы ведь влияем на животных?
Станислав Дробышевский. Естественно.
Вопрос. А они тоже становятся социальными?
Станислав Дробышевский. В какой-то степени да. Взаимовлияние всегда в обе стороны идёт. Про динозавров я говорил, что они вымерли из-за берёз. Конечно, не только из-за берёз, и из-за млекопитающих динозавры тоже в немалой степени вымерли. Само по себе существование огромного количества млекопитающих, наших предков в том числе, первых протоприматов, повлияло на вымирание динозавров. Есть, например, концепция, которая основана на анализе скорлупы динозавров, что наши предки создавали стресс для несущихся самок динозавров – разоряли кладки без конца, и те до последнего старались не откладывать яйца. Это бывает у современных рептилий и птиц. Если яйцо долго находится в яйцеводе, еще в яичнике, оно обрастает скорлупой слишком сильно и, если очень большой стресс, то откладываются яйца со слишком толстой скорлупой. Детёныш потом не может вылупиться из него. Такие патологические яйца найдены у динозавров. Наши предки “вымерли” динозавров.
Также и со зверями: на поздних стадиях – с волками. Когда волки жили в плейстоцене и гоняли наших предков, это были не те, которые сейчас. Потому что потом наши предки были с копьями, луками и гоняли волков. И теперь волки гораздо более шуганые. Сейчас волк на человека нормальный не нападет никогда, он его обойдёт за сто километров. А тогда нападали, потому что не боялись. Современные волки по поведению (есть концепция у собаковедов) отличаются от общего предка с собаками больше, чем собака. Собака по поведению больше похожа на предка, чем современный волк. Потому что волк – наш прямой конкурент и мы его зашугали до нельзя, а собака жила рядом с человеком и у неё всё хорошо. Она какая была, такая и осталась.
Вопрос. Собаки развиваются сейчас? А дальше?
Станислав Дробышевский. А сейчас дальше всё продолжается, но вопрос – в какую сторону? Но всегда влияние в обе стороны идёт. От того, что, например, наши предки, как я говорю, появились, кошки и кто-то ещё, и наши стали много прыгать. От того, что наши предки стали много прыгать и избегать хищников, они также начинают эволюционировать. У них идёт своя энцефализация, развитие прыгательной ноги, позвоночника, органов чувства. Это в обе стороны влияет.
Вопрос. Интересно, аргентинские тебу, к примеру. Взаимосвязь с ними есть?
Станислав Дробышевский. Не понял, кого, чего?
Вопрос. Аргентинские тебу (рептилии).
Станислав Дробышевский. Они с человеком, сомневаюсь, что сильно связаны. Во-первых, если это Аргентина, то люди появились поздно. Люди с рептилиями маленькими (тебу не очень маленький) не сильно контачат. Поэтому они от нас не запредельно зависят. Всё сводится к тому, что мы их съели либо уничтожили место обитания и поэтому они сдохли. На этом взаимодействие кончается. Рептилии – достаточно другой мир, чтобы сейчас мы быстро и активно на них влияли, чтобы они на нас влияли.
Вопрос. Здравствуйте. Я задам два вопроса. Один про то, как приматы умудрились остаться стопоходящими, приспосабливаясь. Что конкретно, в задней конечности как приспособление происходило?
Станислав Дробышевский. На деревьях стопохождение – это очень классная и выгодная штука, потому что хвататься надо за ветки, поэтому мы стопоходящими и стали, развили это. На земле это создало проблемы, потому что стопохождение довольно медленное и неэнергоёмкое, поэтому из-за этого мы очень долго не могли, например, из Африки выйти. Ареалы австралопитеков узенькие, то есть они далеко не бегали никуда в сравнении с копытными. Поэтому было вымирание австралопитеков примерно три миллиона лет назад очень мощное. Тогда климат стал сезонным, и наши предки не могли далеко мигрировать, и стопохождение нам в минус сыграло. Но это проклятие, наследие древесного образа жизни.
Вопрос. А что обеспечивает хороший прыжок? Та же кошка, на пальцах ходящая, отталкивается. Приматы ходят на стопах.
Станислав Дробышевский. У приматов бедро свободное. У кошки оно параллельно телу фактически и скакательный сустав именно – не цевка, конечно, а стопа, пяточная кость, ладьевидная. А у нас, во-первых, некоторые приматы за счёт этого тоже долгопяты (у них тоже цевка по полной программе формируется, и они за счет этого прыгают), но большинство за счёт того, что бедро у нас свободное и от тела очень далеко вынесено, коленка не на уровне пузика, как у кошки, а далеко. Получается скакательный сустав. Поэтому и прыгаем.
Вопрос. И второй. У надглазничного валика есть какой-либо функционал или это компенсация заглазничного сужения?
Станислав Дробышевский. Есть несколько гипотез, но компенсация заглазничного сужения вряд ли, не очень очевидно. Есть версия, но крайне сомнительная, что – это реакция на прикрепление мышц, но не сильно что-то крепится. Там лобно-затылочная мышца, но она маленькая, как уж они хмурили лоб, чтобы такой надбровный валик отрастить? Это что-то сомнительное. Есть версия прикольная, что надбровный валик – это защита лица от мордобоя, что когда они были злобными, и лобная доля приплюснутая, они были агрессивными. У нас с одной стороны кулак подозрительно складывается в кулак, в отличии от обезьян, у которых он так не складывается, и валик защищает лицо. Была коэволюция кулака и лица. На эту тему есть две статьи научные, всё в расчётах. Я это как научный юмор воспринимаю. Скорее всего надбровный валик – это результат полового отбора. Те, кто имели сигнализирующую штуковину на лице: борода, крупные челюсти, большие клыки, выражение лица особенное, хохлы, как у павианов. А тут надбровный валик. Если это альфа-самец крутой, брутальный, у него “полка” над глазами. А если он, как у меня, – у него нулевой бал, он лох.
До поры до времени это работало, пока они были агрессивными, а потом, наоборот, пошёл отбор в обратную сторону. Особо брутальные стали не в части, потому что это снижало сплоченность группы. Потому что, если он один иерархас, а остальные должны ему подчиняться, в ответственный момент система может не сработать. Он скажет: “Пойдём за нами”, а ему: “Да ну на фиг”. Всё, все помрут. Если они не слишком брутальные, не запредельно и не давят друг на друга психически, то они лучше договорятся. Когда есть уже речь, жестикуляция, мимика, они более контактабельные, то подавлять другого внешним видом становится не нужно и даже вредно. Валики исчезают как раз на уровне гейдельбергейцев, которые первые более-менее внятно заговорили. Дальше у нас надбровный валик со страшной силой сокращается и исчезает.
Вопрос. У меня такой вопрос. Скажите, пожалуйста, что мы имеем от неандертальцев? Какие наши качества предопределены?
Станислав Дробышевский. Недавно Гельфанс составляла обзор разных трудов на эту тему. Обзор большой получился. Много этих признаков, но проблема в том, что точно этого не знаем. Большая часть неандертальского наследия – это отдельные нуклеотидные замены, раскиданные и там, и сям, и не несущие никакой нагрузки. Они ничего нам не дают, просто рассосались (прошло тридцать тысяч лет), то есть это всё затерлось и значения никакого нет. Но есть некоторые аспекты предположения. Например, мутация, которая у европеоидов вызывает светлый цвет кожи, такая же, как у неандертальцев, у которых тоже у некоторых отдельных индивидов был светлый цвет кожи. Поэтому есть концепция, что европеоидная светлокожесть (у монголоидов другая мутация) – это наследие неандертальцев. Это ещё надо доказать. Потому что, во-первых, большинство неандертальцев были темнокожими (это раз), а, во-вторых, все пока проверенные кроманьонцы – темнокожие. Разрыв между первыми светлокожими сапиенсами (семь тысяч лет назад) и последними светлокожими неандертальцами (тридцать тысяч лет назад) большой – двадцать тысяч с лишним лет получается разброс. Не понять, как бы они могли унаследовать.
У нас палеогенетики по Ближнему Востоку, где это смешение могло происходить, нет. Когда у нас будет палеогенетика с древностью сорок тысяч лет, например, с Ближнего Востока (пока её нет), тогда можно будет данные подтянуть. Ещё предположение на счет когнитивных свойств: наследование психических заболеваний, например (недавно на тему рассуждали), обмена веществ, некоторых специфических болезней. Но это всё вилами по воде, потому что в большинстве случаев мы не очень-то знаем, как у современного живого человека это наследуется. Если мы не знаем, как у современного живого, что мы можем сказать про неандертальцев.
Гипотез очень много, но они очень быстро меняются, и если вы почитаете статьи, то сплошь и рядом бывает так, что выходит “парадная” статья, всё пафосно: “Вот мы доказали”, а через недельку выходит другая статья, которая это опровергает. А потом выходит еще одна, которая всё опровергает. Или по-другому всё интерпретируется. Сейчас палеогенетика в состоянии становления, поэтому пока ничего утверждать мы не можем.
Вопрос. Спасибо большое. Но у меня ещё один вопрос. Он касается монголоидной расы. Удмурты – представители уральской языковой семьи. И у всех уральских народов в той или иной степени сохраняется лапаноидность. Из прошлого науки высказывались разные версии о лапаноидах, что это результат смешения европеоидов с монголоидами, что это некая очень древняя группа, в которой не были еще промоделированы ни европеоидные, ни монголоидные качества. Третья версия, что это просто особая раса, специфическая. Сейчас наука какой версии больше придерживается?
Станислав Дробышевский. Для начала языковая семья и раса – это ни разу не одно и то же. Лапари – это население Кольского полуострова и Севера. Языковое родство с удмуртами есть, конечно, но очень далёкое. Расовые сближения – это большой-большой вопрос. Если чисто географически посмотреть, где те и где другие. Единство языка – родство далёкое – ни разу не гарантирует родства биологического, потому что в промежутке тоже люди жили. Все эти народы Поволжья (не только удмурты, а все рядом живущие – марийцы, мордва) – переходные между европеоидами и монголоидами. По нормальной классификации они не лапаноиды, а уральская раса. При чем удмурты в сторону европеоидов, нежели монголоидов, ближе. Монголоидность очень слабенькая. Есть иногда термины – сублапаноидный, субуральский тип. То есть он европеоидный, но с легким налетом восточного. Чисто из географии и истории, насколько известно, и сейчас немного генетика подтягивается, получается, что тут население было с палеолита.
Но всё время боролись две тенденции. С одной стороны – изоляция, потому что численность населения была небольшая, а с другой – какая-никакая миграция была. Перевеса в ту и другую сторону никогда не было. Нельзя сказать, что это либо изоляция, либо метисация. И то, и другое. Какие-то свойства, наверное, сохранились с древности. С этим проблемнее всего, потому что очень древних остатков человеческих с Поволжья нет. У нас один верхнепалеолитический череп из маяка и всё. Мы не знаем, кто здесь жил в верхнем палеолите, а маяк – это Самара. Больше у нас никого нет по всему Поволжью. По Уралу, Западной Сибири тоже нет. Мы не знаем, что там происходило.Начинаем знать с неолита и позже – с бронзового века. Видно, что это уже предки современных людей в состоянии – немножечко изоляция, но всё время при этом на “проходном дворе” жили, поэтому включили в себя генетику и тех, кто восточнее, и тех, кто западнее. Немного тех, немного других. Поэтому такая промежуточность и получилась.
Вопрос. А саамская лапаноидность?
Станислав Дробышевский. Саамская лапаноидность – скорее больше изоляция, потому что Кольский полуостров – это хороший изолят экологический. Они сформировали более-менее сами по себе. Другое дело, что они быстро сформировались, единарно, потому что там ледник лежал, и никого не было. Но как ледник растаял, кто-то туда заселился с европейской части нашей и оказался в изоляции. Маленькая численность, маленькие группы оленеводов. Вначале охотники были. В условиях маленькой численности, изоляции, специфические признаки усилились. Вот то, что мы теперь называем лапаноидной расой. Уже в двадцатом веке это в значительной степени рассосалось, потому что, когда туда понаехали все, кому не лень – шведы, финны с западной части и русские, коми, немцы с юга (по их меркам), с нашей стороны, российской. Метисация дошла до того, что лапаноидной расы, как она была сто лет назад, сейчас нет. Лапарей, по учебнику описанных, сейчас не существует. Они сейчас хорошо уже европеоидные и ничем не отличаются от среднеевропейской расы.
Вопрос. Станислав, спасибо за лекцию. У меня вопрос. Скажите пожалуйста, куда сейчас движется наука по изучению человека, его биологии и эволюции? Какие сейчас основные вопросы как раз изучаются?
Станислав Дробышевский. Движется вперёд исключительно. Антропология – это наука большая, развесистая и в каждой области есть свои задачи и вопросы. Есть спортивная антропология, медицинская, ауксология, геронтология. Их полным-полно. Если речь идет именно об антропогенезе – о происхождении человека – то ключевые вопросы происхождения приматов (мезозойская история) – всё пока в тумане сильном. Потом переход к прямохождению. Примерно десять миллионов лет назад у нас есть куча зубов, но нет хороших, красивых скелетов. Вот именно десять миллионов лет назад, восемь миллионов лет назад. Семь миллионов – уже есть.
Источник: https://www.grandars.ru/college/filosofiya/evolyuciya-cheloveka.html
Следующий тонкий момент – это переход от австралопитека в homo. Тут есть продвиги основательные. Буквально в этом июне были хорошие статьи по новым находкам в Восточной Африке – это самые ранние homo. Как раз два с половиной миллиона лет назад. Стопа описана, зубы. Ещё статьи точно будут, потому что есть находки, которые пока только анонсированы, но публикаций пока не было. Так что на глазах появляются. Потом ещё тонкий момент – это возникновение сапиенса, потому что гораздо всё известно, но всё равно ещё хочется побольше узнать именно африканскую историю.
Мы здорово знаем про неандертальцев, денисовцев, про Евразию, а про Африку, где самое интересное происходило, мы обрывочно знаем. Потому что это Африка и там мало копали, мало исследовали. Исследователей там пока небогато. В Эфиопии, Кении есть, а в других местах не очень. Ещё много всего откроют. “Размазано” по всей планете. Это эксклюзивные человечества в Южной Африке: хомоналеди, денисовцы, хоббиты. Сейчас на Лусоне новый вид открыли в этом году. На Сулавеси сейчас, того и гляди, откроют. Археология уже есть, антропология подъедет. Экзотические, странные человечества. Китайцы всё время что-то у себя находят. И ещё точно будут находить. Много-много частных вопросов по типу заселения Австралии, Америки, но это уже детали. Палеогенетика сейчас – пик развития, когда всё больше и больше пытаются в это идти. Последний писк моды – это палеопротеовика, когда она выделяет белки из костей. Они лучше, чем ДНК, сохраняются. У нас есть шанс расшифровать геном австралопитеков, потому что, если мы найдем белки австралопитеков, а это не невероятно, это может, то из белков мы расшифровываем ДНК. Не весь геном, но кусочки. И сравнивать можем с обезьянами, с нами и с кем угодно. Это сейчас самое остриё науки.
Вопрос. Здравствуйте, Станислав. Большое спасибо за обе лекции, а они очень классные. Хорошо занимает внимание, и очень интересно сидеть. У меня два вопроса. Может быть даже личных. Вы говорили о научных закрытиях буквально только что. Какие есть, были научные закрытия, которые Вас лично потрясли?
Станислав Дробышевский. Всё-таки, наверное, открытия?
Вопрос. Закрытия, то есть, когда последняя статья опровергает ту легенду, которая Вам очень нравилась.
Станислав Дробышевский. Что-то такое недавно было, но сходу… Например, из таких то, что в голову приходит, про пигментацию. Когда, например, первые были исследования ДНК неандертальцев, генетики сделали вывод по Монтелисини, что неандертальцы были светлоглазыми, светловолосыми и светлокожими. Два генома это показали. И рыжеватые. Потом все последующие новые анализы показали, что все другие неандертальцы (сколько их нашли) темнокожие, темноглазые, темноволосые. Это не совсем закрытие. В какой-то момент художники стали рисовать неандертальцев белобрысыми, и в книжке, например, “Байки из грота”. Я, когда её писал, у меня написано, что они светленькие. Художницам я говорю: “Рисуйте их беленькими, потому они стопудово были беленькими”. Потом, только книжка вышла, напечатали, в продажу пошла, тут же генетики начали строчить статьи, что неандертальцы были чёрными. Потом с датировками всё время беда. Например, хоббиты удревнились. Были восемнадцать тысяч лет, а стали восемьдесят тысяч лет. Сапиенсы регулярно удревняются. Хомоналеди те же самые – в начале их открыли, я лично пророчил, что им будет полтора миллиона лет, а оказалось – триста тысяч лет. Это и открытие, но одновременно и закрытие. Наверное, такие самые основные.
Вопрос. Второй вопрос. Дайте коротенькую рецензию на последнюю прочтённую книгу.
Станислав Дробышевский. Последнее, прочтенное мной, то что, хорошая правда, это Леви Брюль и Леви Строс, например. Но это два столпа этнологии, этнографии, которые про первобытное мышление. Но не только они, у меня очень дырявая память на имена. Я еще классные книги читал. Есть, конечно, шикарная Артёмова. Называется “Племя исава”. По-моему, если я правильно помню название. Шикарнейшая книга про охотников-собирателей, современная. При чём Леви Брюль и Леви Строс – это старые книжки, а “Племя исава” – новая книжка про жизнь охотников-собирателей.
СТАНИСЛАВ ДРОБЫШЕВСКИЙ — Эволюция, Однополые отношения, Инопланетяне | ФидельПодкастро #47. Часть 4.
Станислав Дробышевский. Не все, что мы поглощаем, полезно. Это опять же к вопросу о возможных...
Станислав Дробышевский “Первые проявления морали у приматов и древних”
Понятие морали — это сложная философская концепция, и понять бывали ли доброта и человечность в...
Присоединяйтесь к нашей рассылке
Подписавшись на нашу рассылку, вы сможете получать уведомления о выходе новых статей с информацией о работах Станислава Дробышевского, открытиях в палеонтологии и антропологии, выступлениях, лекциях и видео.