Я, честно говоря, не знаю. Если мы будем наблюдать их по ночам, наших органов чувств хватит, чтобы понять, что у них происходит. Интересы мышей – это не совсем человеческие интересы. Поэтому такие эксперименты философски прикольны, но переносить их один-в-один на человека не надо. Но это поучительно. Если все слишком хорошо, то тогда популяция может загнуться.

С людьми такое периодически происходило, когда они на райском острове оказывались. В первые два поколения они начинали там шиковать: рубить пальмы, жрать нелетающих пастушков и гагар. За два-три поколения они все сжирали, и все это рушилось. Об этом есть чудесная книжка «Коллапс» Джареда Даймонда, где описаны островитяне Пасхи. Когда люди оказывались в суперрайских условиях, у них тоже был всплеск численности, они все сжирали, уничтожали. Мы сейчас находимся на пике такого явления в масштабе всей планеты. До сих пор такое происходило только в условиях какого-нибудь острова Пасхи, у индейцев Анасази, викингов в Гренландии, а теперь у нас вся планета в такой ситуации. Что с этим делать, пока никто не знает.

Источник: https://www.buro247.ru/fashion/expert

Николай Изоитко. Если вам уже интересно, подпишитесь на наш канал, поставьте лайк под этим видео или напишите в комментарии, что вам не нравится, будем расти. Это все поможет нам понять, что мы работаем не зря, сделает наш контент еще лучше и позволит приглашать новых крутых гостей, таких как Станислав. А пока мы продолжаем. Как думаете, как эволюционно обусловлен тот же гомосексуализм?

Станислав Дробышевский. Эволюционно он никак не обусловлен. Как эволюционно обусловлен мой астигматизм или моя впалая грудная клетка? У нас есть сложная генетика, сложная морфология, анатомия, физиология и так далее. В любой части этой системы может быть какой-то косяк. Может быть косяк в виде моего астигматизма или вдавленной грудной клетки. А может быть косяк в виде гомосексуализма. Как мы знаем, что это косяк? Если это снижает приспособленность, значит, это косяк. Как мы знаем, что это снижает приспособленность? Потомства становится меньше.

Астигматизм и вдавленная грудная клетка на этом не особо сказываются – детишки у меня есть. А гомосексуализм – точно сказывается. Однополая пара не плодится по определению. Почковаться пока не научились. Все время можно услышать мнение, что на самом деле они плодятся. Они нечестно плодятся. Какие же тогда это гомосексуалисты, если они плодятся. Если они честные, то они плодиться не будут. Если они нечестные, то они не очень гомосексуалисты. Даже если плодятся, есть статистика, что среди гомосексуальных пар количество самоубийств и прочих фатальных отклонений больше. Значит, это выпиливание генофонда. Если было много генофонда, а стало меньше генофонда – это косяк. Это определение косяка.

Николай Изоитко. Вы все-таки считаете гомосексуализм косяком, нарушением?

Станислав Дробышевский. Это просто математика. Я чисто биологически говорю. Сейчас начнут говорить о прогрессивном человечестве. Человечество может быть сколько угодно прогрессивным, но, если человечество вымрет, то его не будет. Это синонимы. Гомосексуализм приводит к понижению количества генов в следующих поколениях. Если это уменьшает популяцию, значит, это косяк.

Николай Изоитко. Еще один косяк, который, наверное, тоже не очень хорошо на нас влияет, это шизофрения. Вы как-то сказали, что она, как и многие другие психические проблемы, пришла к нам от неандертальцев. Не было бы их, у человечества не стало бы многих бед. Так выходит?

Станислав Дробышевский. Это не я сказал. Это генетики высчитывают. В генетике неандертальцев есть мутации, которые с некоторой вероятностью связаны с шизофренией, когда они встречаются в геноме современного человека. Во-первых, это не значит, что шизофрения досталась нам от неандертальцев. Она возникает каждый раз заново. Могут быть совершенно здоровые родители, а ребенок будет с шизофренией. Такое тоже может быть запросто. Могут быть родители шизофреники, а ребенок нормальный. Такой тоже бывает. Я, честно говоря, не психиатр. Насколько я знаю, генетика шизофрении вообще толком неизвестна никому. Поэтому, когда генетики высчитывают шизофрению неандертальцев, но это очень большая натяжка. Даже для современного человека генезис до конца неясен. Там есть факторы, связанные с климатом, питанием, болезнями, инфекциями, травмами. Человека по голове могут стукнуть, у него что-то съедет. У человека может быть генетическая предрасположенность, но, если все у него в жизни хорошо, она не проявится никогда. А может быть маленькая вероятность, но заболевание проявится от того, что человека стукнули по голове. Тут очень много факторов. Шизофрения – это по сути не одна болезнь, а гигантский куст, насколько я знаю из описаний психиатров. Я не психиатр, но психиатры говорят так. Я как-то прочитал книжку про популярную шизофрению, чувствую себя большим спецом. Из этой книги я понял, что это огромный комплекс разных нарушений. Они могут быть совершенно разного происхождения. У неандертальцев были мутации, которые повышают вероятность, но, может быть, на неандертальцах это сказывалось положительно. Шизофрения – это уже патологическая итоговая версия. Если это какая-то конкретная мутация, значит, что-то изменено в синтезе какого-то белка. 

Может быть, им это давало повышенную устойчивость к жизни в маленьких коллективах, чтобы они между собой не передрались, не поубивали друг друга. Или повышенную устойчивость к сидению в засаде. Я сейчас сочиняю на ходу. 

Источник: https://www.gazeta.ru

Представьте, вы садитесь в ледяной пустыне за кустом и ждете, когда мимо пройдет северный олень. Вы должны в засаде сидеть два дня: неизвестно, когда он пройдет. Вы должны при этом с ума не сойти. Может быть, эти мутации им давали устойчивость. А теперь у современного человека есть обилие информации, он должен улавливать малейшие изменения в окружающей среде, чтобы загрузить в свой мозг. С такой мутацией современный человек слетает с катушек, у него развивается шизофрения.

Это я опять же сочиняю на ходу, но такое может быть. Условия поменялись: та мутация, которая была полезной, теперь приводит к сумасшествию.

Николай Изоитко. Какие еще косяки мы можем свалить на геном неандертальцев? Я читал, что мы из-за них на солнце обгораем. Еще читал, что многие вредные привычки тоже от них идут. Например, они любили что-то покуривать, и мы теперь тянем эти сигареты. Может, и алкоголь из-за них?

Станислав Дробышевский. Про покуривать и алкоголь я не читал, сомневаюсь в этом. Для охотника-собирателя любые вещества, меняющие сознание, смерти подобны. Если неандерталец накурится, он или замерзнет, или его кто-нибудь съест, или убьет. Это фатально. Поэтому крайне сомневаюсь. Но действительно в последнее время генетики пишут пачки статей о том, что у нас и с головой не в порядке, и синдром дефицита внимания, и преждевременные роды, и ожирение, и облысение, и прочее. Но главная проблема в том, что мы для современного человека не очень знаем, как все это наследуется. Более того, сплошь и рядом это не наследуется, а приобретается в течение жизнь. У любого признака есть какой-то плюс. Например, способность накапливать жироотложения в ледниковый период была суперклассным качеством. Но у них никогда не было столько калорий, чтобы реализовать это в виде ожирения. А мы теперь используем этот ген неправильно, можем получить ожирение. Никто никогда не может доказать, что это именно от неандертальцев. Когда от неандертальцев нам что-то приезжало, это были отдельные нуклеотидные замены. Но со времен метисации прошло примерно 40 тыс. лет. Это очень много. За это время гены неандертальцев уже оказались в виде каких-то отдельных замен, которые у одних людей одни, у других другие. Все равно 99% генома наши родные. Называть их хорошими и красивыми, а 2% плохих приписывать неандертальцам – это неправильно. Неандертальцы жили в Европе сотни тысяч лет, с учетом их предков. Если бы они были все такие корявые и плохие, передали бы нам все самое отвратительное, как они тогда жили полмиллиона лет на этой земле? Непонятно. Любимое дело – сваливать все на кого-нибудь. У меня все не слава Богу из-за неандертальцев. 

https://rg.ru/2019/04/03/neandertalcy-kannibali.html

Это непродуктивно. С тем же успехом можно сказать, что мы испорченные сапиенсами неандертальцы. Был чистый неандерталец, красивый, замечательный. Жил в ледниковый период, чуть ли не босиком ходил по леднику, все у него было прекрасно. Притащились поганые кроманьонцы из Африки, испортили все своими 98% генома. Мы теперь мерзнем, сильно умные стали, все перерасходовали. Они жили в гармонии с природой, гоняли оленей десятки тысяч лет. У них все было стабильно, они бы еще десятки тысяч лет гоняли. А тут пришли, понастроили всяких городов, запахали поля, оленей перебили. Что за жизнь вообще? Никакой свободы. Еще маски стали друг на друга надевать, штрафовать за это друг друга. Ну что за бред? А жили хорошо в пещере. Значит, мы – прекрасные неандертальцы, испорченные сапиенсами? Это бред. Эволюционная практика показывает, что, если есть какая-то популяция, живущая долго на одной территории, то она к ней идеально приспособлена. Когда кто-то на эту территорию приходит, лучший способ у пришедших получить адаптации – это смешаться. Что кроманьонцы и сделали. Смешавшись, они получили кучу полезных адаптаций.

Вы сказали, что у нас кожа обгорает из-за неандертальцев. В оригинале есть одна из многих мутаций, которая приводит к светлости кожи. Эта мутация совпадает у неандертальцев и современных европейцев. Во-первых, никто не сказал, что эта мутация от неандертальцев. Она могла возникнуть сама по себе. Метисация была 40 тыс. лет назад, а первые известные нам светлокожие европейцы – где-то 7 тыс. лет назад. Между 40 тыс. и 7 тыс. есть интервал, где были чернокожие кроманьонцы. Может быть, светлокожие где-то и были, но мы пока не нашли. Поэтому с очень большой вероятностью наша мутация возникла сама по себе. Нечего тут валить на неандертальцев. Она не вредная, потому что у нас кожа обгорает. Она полезная, потому что у нас рахита теперь нет. Если бы не эта мутация, мы бы теперь все были рахитиками, вымерли бы давным-давно. Темнокожие люди на севере, в условиях пониженной инсоляции, страдают от рахита. Кроманьонцы еще не очень страдали, потому что ели рыбу и оленину. Олени северные едят ягель с большим количеством витамина D. Рыба ест водоросли, в которых тоже много витамина D. В итоге даже темнокожие кроманьонцы вполне справлялись. Когда начался неолит и производящее хозяйство, стали питаться одним хлебом, то все – у нас проблема. Пришлось посветлеть. То, что мы еще и обгораем, это маленький минус, побочный эффект. Лучше обгореть. У меня недавно дочка обгорела со страшной силой. Надо было накинуть на себя что-нибудь и жить спокойно. Но нет, обгорела. Ничего, не помирает, живет дальше. В следующий раз что-нибудь накинет на себя. Зато рахита нет. Это лучше. Рахит – это же не просто кривые ножки в детстве, это еще и с головой могут быть проблемы, если это тяжелый вариант. Это недостаток кальция в организме. Кальций где только не используется: и в синтетических связях, и в нейромедиаторах, и в костях, и где его только нет. У нас на этом весь организм построен. Находить во всем минусы – непродуктивно. Раз мы до сих пор живые, значит, мы практически идеальные. Вопрос в том, будем ли мы так же идеальны и в следующие времена, когда условия поменяются.

Станислав Дробышевский. Ругательные слова точно были. Вы когда-нибудь делали каменные орудия труда? Попробуйте на досуге. Вы тоже узнаете, какие были первые слова. Когда вы с усилием в 300 кг себе приложите по пальцу, это будет первое ваше слово. Как образовалась речь? Есть куча гипотез. Мы точно не знаем. Подробно об этом изложено в книге «Происхождение языка» Светланы Бурлак. Всем читать эту книгу. Там есть идея о том, что праязык – это просто бухтение, когда группа протообезьян сидит на полянке.

Вы можете это наблюдать на тех же павианах, макаках, собаках, голубях. Просто бурчание. У людей то же самое. Когда соберутся за столом, все едят, кто-то кряхтит. Через это довольное покряхтывание создается ощущение спокойствия. Когда мы знаем, что они все рядом с нами, есть много глаз и ушей, которые следят за безопасностью, если есть такое тихое довольное покряхтывание, значит, все хорошо. А потом возникают еще и какие-то знаковые сигналы для обозначения опасности. У зеленых мартышек есть три крика: орел, змея и леопард. А потом возникают комбинации этих криков – сочетание криков «орел-леопард» значит «пойдем отсюда».

А потом еще более сложные комбинации. Но проблема в том, что между полным отсутствием языка и стопроцентным наличием языка есть как минимум 1-2 млн лет, когда это недоязык, который, с нашей точки зрения, точно не язык, с точки зрения обезьяны, это уже точно язык, а с точки зрения его носителя, это какой-то способ общения. Это лучше, чем когда его нет совсем.

Николай Изоитко. Была какая-то ключевая точка перехода от неязыка к языку?

Станислав Дробышевский. В том-то и дело, что не было этой точки. В этом-то и весь секрет. У нас есть точка, где точно нет языка, и точка, где точно есть. И есть длинный промежуток каких-то средних состояний. Нет такой границы, где папа и мама еще мычат, а ребенок уже болтает. Это постепенный процесс. Мы морфологически это видим на черепах. Наше говорение отражается на морфологии. Мы это можем посмотреть по древним черепам, костям. Мы видим, что это постепенный процесс. У людей гейдельбергских, живших 450 тыс. лет назад, слух был почти как у нас в плане произношения звуков, но смещенный в сторону обезьяны. 1 млн лет назад он был еще ближе к обезьяне, 2 млн лет назад – уже совсем близко, 4 млн лет назад – это уже и есть обезьяна.

Николай Изоитко. Хорошо. Давайте все-таки попробуем на примере мата это как-то проанализировать. 450 тыс. лет назад человек, бьющий себя по пальцу, кричал что?

Станислав Дробышевский. Я не воспроизведу точно, что он кричал, но что-то нехорошее и всем понятное. В тот момент, когда он это кричал, я думаю, все понимали, что он долбанул себя по пальцу. Мат – это примитивная недоречь. Она универсальная. Один и тот же звук означает любую фигню: на него выскочил медведь, он ударил себя по пальцу, и так далее. Это универсализм. Здорово, что есть универсальное слово на все случаи жизни. Это экономит психическую энергию. Всем понятно, что случилась фигня, а в деталях можно разобраться потом. Надо реагировать срочно, это же используется в крайнем случае. Все тут же должны реагировать, не должны включать мозг и сложные нейронные сети, чтобы отличать крик для пальца, крик для медведя, крик для метеорита.

Источник: https://studyboom.ru/neanderthal-description-life-and-development/

Николай Изоитко. Погодите. Если леопард или метеорит, то это в общем касается всех. А если палец, то это твоя личная трагедия.

Станислав Дробышевский. Нет. Их там 5 человек. Если этот человек останется без пальца, он будет не функциональным ближайшую неделю. Кто тогда будет мясо приносить на стоянку? Их всего несколько человек, это семья. Они друг от друга зависят. Если один член выбывает, они все могут помереть. Может быть, он завтра должен был этой поврежденной рукой принести вам бобра. А он не принесет бобра, потому что палец ударил. Это для всех проблема, все должны срочно тащить подорожник, прикладывать ему, спасать его. Те, кто этого не будут делать, просто вымрут.

Популяции, которые не поддерживают друг друга, не заботятся друг о друге, вымирают. Если все возбудились и стали прикладывать подорожник, хотя бы его пожалели, они выживут. Они как раз передадут стремление заботиться друг о друге следующим поколениям, у них вырастут детишки. Детишки тоже берут с них пример. Они заботятся друг о друге и о своих детишках, детишки лучше вырастают, лучше выживают, численность растет. Потом получается популяция мегазаботливых персонажей.

Николай Изоитко. Какой следующий отдел мозга появится эволюционно?

Станислав Дробышевский. Если б мы это знали. Представьте, что мы рептилии, у нас нет новой коры конечного мозга. Как мы можем представить, что у нас будет поверх всего мозга еще серое вещество с бороздами и извилинами, и этим мы будем думать про математику, множества и космос. С точки зрения рептилии, это бред бредовый. Так же и для нас. Мы не можем понять, какая еще может быть структура поверх. У нас ее нет, концепции этой структуры тоже нет. Поскольку мы все-таки разумные, в отличие от рептилий, мы можем нафантазировать, но это не значит, что это в реальности появится. На мой взгляд, следующим уровнем должна быть повышенная консолидация индивидов, общественный разум.

У В.И.Вернадского это отражено в идее ноосферы, более религиозное направление имеет у Пьера Тейяра де Шардена. У В.И.Вернадского более научный подход, что-то в роде телепатии, чтобы мы с вами думали на одной волне. У нас предпосылка к этому есть – речь. Я могу передать вам информацию, вы – мне, мы ее воспринимаем с помощью мозга. Но это медленно, с кучей ошибок, я могу шепелявить, что-то плохо расслышал человек, что-то недопонял на другом языке – куча каких-то косяков. На следующей уровне как раз это физически будет прописано, чтобы работать интеллектуально как единый организм. Как это технически сделать, как оно само собой может появиться, я не представляю. Естественным путем, может быть, оно и не может появиться. Но у нас есть генная инженерия, мы можем себе эту способность добавить.

Николай Изоитко. Если говорить уже о современном человеке, в каких наших органах эволюционные процессы идут быстрее всего?

Станислав Дробышевский. Мы этого не знаем. Процесс эволюции – это процесс, растянутый на десятки тысяч лет. Мы сможем это понять через десятки тысяч лет. Следующее поколение сможет оценить, что у нас эволюционировало быстрее всего. Если говорить о некотором прошлом, то мозги. У нас кисть жутко примитивная, от ардипитека не особо отличается.

Источник: https://slide-share.ru/kak-chelovek-poyavilsya-na-zemle-379009

Нога у нас где-то 3 млн лет назад уже окончательно такой стала. Таз тоже. Грудная клетка – где-то 2 млн лет назад. А мозги у нас бурно стартанули где-то 2,5 млн лет назад, до сих пор эволюционируют. Это наша самая видовая фишка. Кроме этого зубы довольно активно меняются. Лицо в след за зубами тоже меняется. У приматов и не только быстрее всего эволюционировали всегда зубы и все, что связано с питанием, на втором месте были руки и ноги, на третьем месте всегда были мозги. Теперь они у нас догоняют все остальное. Все остальное в кондицию уже вошло, а мозги догоняют. Теперь они на первом месте.

Николай Изоитко. Хорошо. Что у нас сейчас самое бесполезное, от чего мы избавимся?

Станислав Дробышевский. Трудно сказать. Скорее всего, что-то связанное с пищеварением. Благодаря нашему интеллекту пища становится все более легко усваиваемой. Третий моляр исчезает, челюсти уменьшаются, укорачивается длина кишечника. Это мы знаем по ширине таза. У людей, живших 0,5 млн лет назад, даже у неандертальцев, таз был очень широкий. В какой-то степени это связано с деторождением, а в какой-то степени это говорит о животе. Расширение подвздошных костей – это про размер живота и размер кишечника. Грудная клетка тоже расходится вниз, широкая. Получается огромное пузо. Они до некоторого момент не использовали огонь, все ели в сыром виде. Привет сыроедам. Когда стали использовать огонь, пища стала легче усваиваться, ее стали готовить разными способами, кишечник стал сокращаться. У нас пищеварение в какой-то степени становится внешним. Йогурт уже бактерии нам немного переварили, а мы доперевариваем. В идеале мы дойдем до состояния миноги или паука с внешним пищеварением.

Николай Изоитко. Когда образуется вид человека, который можно будет назвать следующим видом Homo?

Станислав Дробышевский. Практика показывает, что срок у гоминид для появления нового вида – это где-то 300-500 тыс. лет. Учитывая то, что наш вид возник 300-50 тыс. лет назад, то где-то 250-300 тыс. лет у нас есть еще до следующего вида.

Николай Изоитко. Как думается, как он будет выглядеть?

Станислав Дробышевский. Из общих соображений у него будут меньше челюсти и зубы. Мозги будут больше, но не факт. Последние 25 тыс. лет мозги у нас уменьшаются, но хочется верить в лучшее, что потом они снова подрастут. В кисти не сильно что поменяется. Может, пальцы длиннее станут. На ноге мизинец исчезнет, может быть, и другие пальцы тоже. Большой палец останется все-таки как опора. Малая берцовая кость исчезнет. Кишечник еще сократится. Позвоночник станет короче, зачем он такой нужен. Наверное, как-то так.

Источник: https://moya-planeta.ru/travel/view/nedocheloveki_19075

Николай Изоитко. Какой отдел мозга отвечает за программирование?

Станислав Дробышевский. Программирование – этот процесс сложный. У нас специальных отделов мозга для программирования нет. В эволюции не было никакого программирования. Мы занимались бегом, лазанием по деревьям, мы передавали информацию друг другу с помощью речи, у нас была символика, когда мы стали различать разные объекты. Это еще на уровне проконсулов было. Допустим, есть два красных фрукта: съедобный и несъедобный. По каким критериям надо это понять, чтобы отличить их? У нас есть средняя височная извилина. На следующем уровне – распознавание разных свойств людей, за которое отвечает нижняя височная извилина: этот хороший, этот плохой.

Есть некие маркеры для обозначения. Он плохой, потому что у него нахмуренные брови. А этот добрый, потому что у него улыбка до ушей. А этот альфа-самец, потому что у него большие клыки. Это символы. Потом все это превращается в речь. Когда я говорю «злой», у вас в голове этот звук преобразуется с учетом погрешности произношения, вы его все равно распознаете, у вас какой-то образ возникает. Программирование все это превращает еще в единицы и ноли.

Способность лазать по деревьям и способность стучать по клавишам, локомоторная способность, это двигательная зона прецентральной извилины. Абстракция – это лобная доля, символическое мышление – это теменная и частично височная. Очень важна речь. Вся символика вместе взятая – это говорение. Не просто же так говорят «языки программирования«», это действительно языки. Определенный оператор означает определенное действие. Или как там у программистов это называется. В обычной речи это слова, а там if-than. Мои остаточные познания в бейсике такие. Те же самые слова.

Зона Брока в нижней лобной извилине – это говорение, создание этих символов. Зона Вернике – это распознавание этих символов, чтобы программист мог прочитать код и понять, что там написано. Поскольку это все-таки уже не совсем звуковая речь, а символическая, то это не совсем зона Брока и Вернике, а рядом расположенные участки, которые находятся на границе между слуховой зоной и локомоторной, чувствительностью руки. За восприятие символов отвечает щупание. Маленький ребенок, который много всего щупает руками, лучше учится говорить, раньше учится читать, лучше учит иностранные языки. Давайте детишкам что-то щупать, не завязывайте их в пеленки, тогда, может быть, они будут крутыми программистами.

Сами эти специалисты критически понимали, что они все это гипотезируют. Пока это гипотеза, это ни о чем. Но это не значит, что этим не надо заниматься. Если вдруг они есть, мы должны быть готовы к тому, что они есть. Чтобы узнать, что они есть, мы должны их искать. Если мы не будем их искать, мы их никогда не найдем. Или они уже к нам залезут так, что нам уже ничего не поможет. Поэтому заниматься этим надо.

Николай Изоитко. Как думаете, если найдем, то какими они могут быть?

Станислав Дробышевский. На мой взгляд, какими угодно. Наш вариант жизни и разумности, который возник на Земле, это тот вариант, который возник в условиях планеты Земля при стечении миллиона обстоятельств. Метеорит упал, оледенение было, уровень океана повысился или понизился – по большому счету для наших предков каждый раз это была сиюминутная случайность. На другой планете цикл этих всех случайностей мог быть совершенно другой, условия могли быть другие. Может, на этой планете жидкий азот или раскаленная магма. Варианты образования субстанции, осознающей себя и окружающее, не обязательно должны быть как у нас. Углерод считают таким классным, все должно быть углеродным и белковым. Нифига. Уже есть расчеты, что в условиях Юпитера или Сатурна на основе азота может быть гораздо больше соединений, которые тоже дадут жизнь. Только эта жизнь будет сидеть при давлении в 1 тыс. атмосфер где-то в середине этого Юпитера, они не смогут вылезти наружу, а мы не можем залезть к ним. Мы не имеем никаких возможностей, даже аппарат не можем к ним спустить, а они не могут выйти наружу. 

Источник: https://universemagazine.com/550/

Мы существуем в параллельных измерениях фактически. Мы-то снаружи, можем вокруг летать, а они не могут из Юпитера вылезти. Все равно они могут быть потенциально разумными. Таких вариантов может возникать много. Мы не все знаем о мире, чтобы утверждать, что все должно быть только белковым, углеродным. Хоть бы даже и углеродным: углерод дает так много вариантов, что не обязательно это должны быть белки. Хоть бы даже и белки – они могут быть другие. У нас 22 аминокислоты, вообще их потенциально гораздо больше. Это в нашей органике их 22. Наша ДНК не обязательно такая должна быть. Она может быть и другой. У нас есть одноцепочечная ДНК, двуцепочечная РНК, четырехцепочная ДНК. До сих пор никто не знает, зачем это нужно, но оно есть. Почему бы какому-нибудь инопланетяну не иметь пятицепочную ДНК, круче работающую?

Николай Изоитко. Если мы когда-нибудь колонизируем Марс, какими будут первые эволюционные изменения у колонистов?

Станислав Дробышевский. Я думаю, что сначала вообще ничего не будет происходить. Колонисты постараются создать такие условия, чтобы не помереть. Значит, такие же, как на Земле. Если условия такие же, как на Земле, то отбор никакой не пойдет. Единственное, что им будет очень трудно изменить, это силу тяжести. Пока у нас нет управления гравитацией, силу притяжения на Марсе мы не поменяем. Значит, опорно-двигательный аппарат будет меняться. Там сила тяжести меньше, чем у нас, значит, кости станут тоньше, кальция и других минералов в них будет меньше, они будут легко сложенные, может быть, меньшего размера. Наверняка у них будут проблемы со снабжением: кислородом, едой, водой. Индивиды меньшего размера получат преимущество. Там вряд ли будет идти естественный отбор. Я более чем уверен, что единственный адекватный способ приспособиться к жизни на Марсе – это генная инженерия. Люди сами сделают этот организм на основе себя, только марсианского человека, искусственно, чтобы он сразу не помер. У людей выжить на Марсе шансов катастрофически мало. Как они там будут дышать? Что они будут пить? Что они будут есть? Человек много потребляет всего. Для того, чтобы он не просто прилетел и помер, или улетел, а чтобы он годами жил, плодился, и популяция росла, нужны безумные ресурсы. Человек потребляет просто очень много, а популяция людей – еще больше. Это должна быть устойчивая экосистема. Я не представляю, на каких ресурсах это будет на Марсе: там нет угля, нефти, газа. Уран, может быть, есть, но не факт. Откуда они будут брать вещество и энергию? Даже если есть там залежи урана, из чего они будут делать одежду? На мне майка, сделанная из нефти. Еда у нас выращена на полях. А там они вещество из песка, кремния будут делать? Я не очень представляю. У нас железные руды тоже биогенные так или иначе все. Может быть, там железо есть где-то внизу, но оно не поднято наверх, оно там в другой форме. Как это все разрабатывать? Непонятно мне. На мой взгляд, единственный способ – это модифицировать человека генетически так, чтобы он уже мог жить хотя бы в условиях минимума этих ресурсов, при меньшем количестве кислорода, допустим. Чтобы он дышал гадостью, которая там есть. Тогда есть шанс. И нужно сделать не одного человека, а марсианскую экосистему: запрограммировать марсианские растения, которые с атмосферой Марса могли бы жить; зверюшки, водоросли, бактерии. Если всю эту экосистему сразу доставить на Марс, тогда гарантирован успех.

Николай Изоитко. В каком-то из интервью вы упомянули, что мечтали бы жить в эоцене, сидеть под пальмой, есть бананы, ничего не делать. Но ведь нам с вами и теперь, чтобы сидеть под пальмой и ничего не делать, надо быть очень состоятельными людьми. Получается, представление о счастье не изменилось за миллионы лет?

Станислав Дробышевский. Ну да. В этом и смысл, чтобы ничего не делать и чтобы тебе за это ничего не было. С одной стороны, все к этому стремятся. С другой стороны, если кто-то этого достигает, он деградирует неизбежно. Если этого достигнет большая часть человечества, то человечеству придет конец.

Николай Изоитко. Поэтому богатых должно быть не много?

Станислав Дробышевский. Это должно распределяться разумно. Это не значит, что должны быть отдельные богатеи, которые будут на себя перетягивать все ресурсы, а другие будут иметь кучу проблем и поэтому эволюционировать. Не надо нам таких фашистских фишек с кастой избранных и морлоками. Не надо нам такого. Мы все-таки за равенство и братство.

Николай Изоитко. Я не просто так это спрашиваю. Юваль Ной Харрари в своем бестселлере назвал аграрную революцию величайшей ошибкой человечества. Стали ли мы действительно несчастнее, когда перешли от собирательства к земледелию и потом к современному образу жизни?

Станислав Дробышевский. Тут как всегда же диалектика. С одной стороны, действительно отдельный человек стал больше болеть. Мы видим это по скелетам. С другой стороны, стал дольше жить. Охотники-собиратели лет по 20 жили, а земледельцы стали по 40 и больше лет жить. Численность возросла, а это показатель успеха популяции. У нас показателями являются продолжительность жизни, количество людей и количество занятых территорий, ресурсов. Земледельцы стали это захватывать. Но они потеряли баланс. Охотники собиратели жили в балансе. Они, конечно, умирали, но зато в таком режиме существовали сотни тысяч лет. А земледельцы за несчастные 5-7 тыс. лет угробили всю планету.

Мы теперь на пороге грандиозного кризиса и вымирания тотального, не только себя, а всей экосистемы и биосферы земной. С другой стороны, у планеты есть срок годности. Неважно, в каком режиме существовать, через сколько-то миллиардов лет планета сгорит, когда Солнце распухнет и все сожжет. По другой версии оно наоборот остынет, но вроде бы по последним данным – сожжет. Единственный способ избежать этого – свалить с планеты рано или поздно. По крайней мере нужно зарегулировать Солнце, чтобы оно нас не спалило, привести его в разумный вид. Для этого нужны супертехнологии, которых надо достигать. Охотники-собиратели этого не смогут сделать никогда, а земледельцы и скотоводы – могут. С одной стороны, это ошибка, с другой стороны, это шанс на спасение через на миллиарды лет. Для этого нам нужно сейчас не сдохнуть, чтобы наши потомки потом не сгорели от разбушевавшегося Солнца.

Источник:https://podrobnosti.ua

Николай Изоитко. Пока еще не похоже, чтобы человечество всерьез задумывалось о своем выживании, эволюции в глобальном плане. Все думают о себе или о какой-то своей общине, о государстве, но о человечестве никто фактически не думает. Изменится ли это когда-нибудь?

Станислав Дробышевский. Если это не изменится, мы вымрем. Раньше все наши достижения совершались за счет того, что мы переходили или на новую территорию, или на новый ресурс. А сейчас у нас планета кончилась, новых территорий нет. Можно на дно океана залезть, но это тоже ресурс ограниченный. Нефть мы уже сожгли, уголь сожгли, газ сожгли, уран тоже не вечный. Через миллиард лет Солнце все равно распухнет и сожжет нас. Нет у нас уже никаких других ресурсах, только нужно лезть на другие планеты. Либо мы эти проблемы решим коллективно всем обществом, всей цивилизацией земной, либо какой-то маленькой частью избранных, но это не наш метод, либо мы все помрем. Такое подозрение, что последний самый печальный вариант – самый вероятный. Как сделать так, чтобы все человечество думало о благе всего человечества, я не понимаю. Как доказать соседям, чтобы они не курили на лестничной площадке в подъезде? Нет такого метода.

Николай Изоитко. Вот разовьем телепатию…

Станислав Дробышевский. Если только так. Каждый тянет на себя. Проблема деления на супербогатых и супербедных – это проблема жадности. Кто-то хочет все себе и своим ближайшим потомкам, но не задумывается о том, что будет через миллиарды лет. Но эти миллиарды лет будут. Либо мы все умрем. Какая тогда разница, твои дети там будут жить или нет, если их дети помрут? Это как-то тупо, эгоистично и бессмысленно. Если задумываться о вечном, то нужно энтропию победить, создать себе новую Вселенную и в нее перебазироваться. Вселенная тоже не вечная. Это сверхзадачи. Это невозможно решить даже в масштабах одной планеты. Это нужно напрячь не только интеллект всех людей планеты, а и всех следующих поколений на всех других планетах вместе взятых. Это сверхзадача, к которой стоит стремиться.

Николай Изоитко. На этой вдохновляющей ноте мы, пожалуй, и завершим нашу беседу. Развивайтесь, осваивайте телепатию, стремитесь победить энтропию. Ставьте лайки, подписывайтесь на канал, смотрите больше Дробышевского. До новых встреч.