Но это XIX век. В XIX веке могли смешаться с кем угодно. И древнейшие черепа из Лагоа-Санта – экваториальная Центральная Бразилия – похожи на меланезийцев. Даже больше, чем на современных индейцев. Если по графикам смотреть. Получается очень странно. Люди должны переплыть в один присест Тихий океан, потом преодолеть пустыни, которые по всему тихоокеанскому побережью Южной Америки тянутся. Там самые жесткие пустыни на планете. Пустыня Наска, где 2 000 лет не было ни одного дождя. Потом они должны были перелезть через Анды. Одни из самых высоких гор на планете. Потом слезть в тропические джунгли, и проковылять до этого Лагоа-Санта, чтобы там помереть.

Путь получается слишком какой-то экстремальный. Верится в него с большим трудом. А за Берингов пролив говорит все, что только можно. Единственная проблема с Беринговом проливом заключается в том, что нет внятных одинаковых культур, чтобы были совершенно похожие культуры где-нибудь в Сибири и Северной Америке. И чтобы можно быть сказать, что из этой культуры сибирской возникла точно вот эта культура североамериканская. Есть много маленьких культур, которые все друг от друга чуть-чуть отличаются, или даже сильно отличаются. А единого вроде и нет. Скорее всего, через Берингов пролив заселение шло разными группами. Есть много всяких предположений.

Была концепция об одной волне заселения, были концепции о двух, трех, пяти волн заселения, о большом количестве. По современным данным было три основных источника формирования индейцев. Первый – это протомонголоиды. В Азии с датировками больше 10 000 лет монголоидов нет. Поэтому их можно осторожно назвать протомонголоидами. Примерно с территории Центрального Китая. Или даже Северного Китая, Хуанхэ или что-то около того. Это следует из анализа палео ДНК из пещеры Тяньюань, окрестности Пекина. ДНК этих тяньюаньцев похожа на современных монголоидов с одной стороны, индейцев с другой стороны и папуасов-меланезийцев – с третьей стороны. Это такие древние группы, которые были родственны и тем, и другим, и третьим. Основная монголоидность современных индейцев, видимо, к ним как раз и восходит.

Второй волной были, судя по всему, какие-то восточные протоэкваториалы, похожие на папуасов, меланезийцев. Но кто сказал, что они должны были жить в это время на Новой Гвинее? Вплоть до раннего железного века они жили чуть ли не до того же Пекина, по всей Азии. Судя по черепам из той же верхней пещеры Чжоукоудянь – там такие себе хорошие экваториалы вполне. Один череп из них хорошо папуасский. И какие-то группы этих восточных экваториалов тоже туда, видимо, влились. Поэтому в Южной Америке некоторые древние черепа конкретно меланезоидные. Но для этого необязательно из Новой Гвинеи бежать, можно было гораздо ближе, откуда прут монголоиды.

Источник: http://therussiantimes.com/narody-mira/404114.html

Третья волна – из территории Восточной Сибири, видимо. Те, кого можно условно назвать протоуралоидами. Мы это знаем благодаря исследованию палеогенетики людей из Мальты и Афонтовой горы. Про это я говорил в прошлый раз, когда говорил проуральскую расу. Эти протоуралоиды, жившие в Сибири, частично ушли на запад. Сейчас живут прекрасно в Западной Сибири их потомки: ханты, манси, кеты, селькупы. Часть их ушла еще дальше на запад и влилась в европейцев; кто-то добрел аж до Кольского полуострова со саамами. Часть ушла на северо-восток и стали индейцами. А в самой Восточной Сибири они в итоге были вытеснены монголоидами. Как и экваториалы в Азии, только в другую сторону.

Вопрос в том, где эти волны слились – протомонголоидная, протомеланезоидная и протоуральская (протоуралоидная). Есть предположение, что еще в Сибири. Есть предположение, что в Беринге. Есть предположение, что уже в Америке. Мы этого не знаем. По самой Америке данных очень мало. Единственная палеогенетика внятная, которая про это говорит – это генетика представителей культуры Кловиса в Северной Америке – два детских скелета есть. Они похожи на протоуралоидов в какой-то степени (и на всех прочих).

Есть сейчас некоторое количество данных по Центральной и Южной Америке. Допустим, череп из Кова-Негра в Мексике похож на южноамериканских индейцев и экваториалов. И антропологически тоже на экваториалов похож. Сам вопрос, где слились три компонента – в Сибири или в Америке – не очень корректен. Сама постановка кривовата. Потому что ясно, что заселение Америки происходило не какими-то глобальными волнами заселения, а мизерными, маленькими группками. Группы по 15-20 человек. Они не сливались в большую толпу, чтобы волной бежать в Северную Америку. Это были маленькие группки полярных охотников-собирателей, которые плавали на каяках вдоль берега и периодически течением Куросио их случайно уносило в Америку. Или они пешком шли через Берингию, как вариант.

Исследователи сходятся к мысли, что скорее всего морем они туда добрались, по воде. В это время большая часть Северной Америки была покрыта двумя громадными ледниками. Берингия сама по себе была заперта со стороны Северной Америки ледником. Пешком там было пройти крайне проблематично. Есть данные о том, что между ледниками, но скорее всего – вдоль берега. Тем более, что это был вполне натоптанный путь. Они из Евразии шли вдоль берега на север. В Америке пошли с севера на юг. Может быть было два пути. У Березкина по фольклористике получаются два пути. Один вдоль Тихоокеанского побережья, с севера на юг.

И чем дальше, тем больше. Антропологи к этому тоже склоняются. Хотя понятно, что индейцы северо-западного побережья и перуанцы довольно сильно отличаются. Но некоторое родство всех популяций, живущих вдоль Тихого океана, вроде получается. А другие шли по материку, по центральной части. По берегу особо никуда не свернешь. С левой стороны этой гигантской полосы громадные горы стоят, скалистые, Анды и прочие. С правой стороны – море. Там путь один только – на юг. Поэтому не странно, что Монте-Верде, которая находится в Чили, имеет самую большую датировку вообще во всей Северной Америке – 14 000 с лишним лет назад.

Получается, что они, когда попали в Америку, шли вперед со страшной скоростью. А те, которые расселились по материковой части, гораздо медленнее это делали: там было больше вариантов, куда пойти. Вначале по Северной Америке они пробежали тоже бодро, потому что там справа ледник, слева ледник, особо не разбежишься. Когда они вышли на просторы прерий с бизонами, с мастодонтами всякими и прочим зверьем, они обрадовались очень сильно.

Правда, через пару тысяч лет бизоны все кончились, и халява завершилась. В Южной Америке то же самое: там тоже были и слоны, и много кто еще. Но это все они съели. Дальше они уже расползались, не спеша в разные стороны. Вплоть до появления производящего хозяйства все эти люди жили маленькими группками. Частично – вплоть до европейцев, а частично и до сих пор они живут маленькими группками. В условиях, когда есть много-много маленьких групп, максимум по 30 человек, и они хаотично перемещаются, ничем не ограничены, получается, что сложиться большим расовым ареалом шансов особо не было. Поэтому, когда мы так красиво закрашиваем громадные пространства – это не очень правильно. Потому что это много маленьких группок, которые хаотично распределены должны быть по всей этой территории. Тем более, что это из этнографии тоже известно.

Источник: http://therussiantimes.com/narody-mira/404114.html

Если почитать этнографию северо- и южноамериканских индейцев, они без малейших проблем переселялись на сотни, чуть ли не тысячи километров по разным причинам: поссорились с врагами, голод настал, зверье все съели в окрестностях – пошли куда-нибудь на 300-400 километров. И в несколько поколений могли преодолеть без проблем весь континент легко. Такие перемещения известны из XIX века и даже из начала XX века, пока государственные границы уже совсем не наладились. А когда наладились, в Канаде они и сейчас так же бегают.

Получается, что устойчивых, больших расовых ареалов особо и не было. Все-таки расстояние так или иначе сказывается. С другой стороны, может быть, такими очень большими пятнами и нормально заливать. Потому что самые северные от самых южных отличаться все-таки будут. Самые западные от самых восточных – наверное, тоже будут. Мы можем попытаться это подтвердить или опровергнуть фактическими данными. Но задача не простая. Это наглядно иллюстрируется этими тремя картами: по Э.Эйкштедту, по Р. Биасутти и по Валерию Павловичу Алексееву. Называется “Найдите хоть одно сходство”. Это ученые антропологи, великие, могучие. Они были практиками, сами измеряли индейцев, в том числе. В том, что Р. Биасутти измерял, я не уверен, а В. П. Алексеев точно ездил на Кубу и на Аляску, и в музеях американских сидел. Э. Эйкштедт – я не уверен, но, по-моему, тоже он в Америке был. И они все были одними из самых крутых антропологов своего времени. Они более или менее синхронно и жили. Если посмотреть в деталях, то похожи, но не совсем. Но если смотреть только на карту, например, Эйкштедта, то видно, как он старался – маленькие ареалы и исключения. И Биасутти тоже.

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=ISTVmEQiddU&feature=youtu.be

Алексеев был проще, поперек материка провел, и, наверное, так оно и правильнее всего. Потому что в реальности, если мы посмотрим, откуда у Эйкштедта и Биасутти взялись вот эти пятнышки, то в некоторых случаях – произвольно: или кто-то ему что-то рассказал, или он прочитал какие-нибудь записки путешественника, или исходя из каких-то географических соображений, а не реальных данных по антропологии. Если сравнить мою карту с предыдущего слайда, то здесь другой вариант. Я совсем топорно нарисовал, специально. Точнее мы не можем. Сейчас этих ареалов в принципе нет. Сейчас если рисовать – это будет полтора пятнышка на два континента, где все-таки какие-никакие популяции есть. Выявить, как оно там было на самом деле тысячи лет назад, потенциально можно, но для этого надо их изучать. Пока возможности особо нет. Приходится довольствоваться какими-то крохами.

Антропологу Александру Петровичу Пестрякову знакомые прислали из Мексики несколько толстенных книг по палеантропологии Мексики: майя, ацтеков, еще кого-то. И на все вот эти толстенные книги нет ни одной цифры, ни одного измерения. Как можно написать такой талмуд по антропологии и не использовать ни одной цифры, мне лично вообще не понятно. О чем там вообще написано тогда? А скелетов там сотни, тысячи – массовые погребения, жертвоприношения, там тысячи черепов. Они определяют пол, возраст, какие-то патологии, какой-нибудь кариес. Это к расоведению отношения не имеет вообще. И про происхождение этих людей тоже не говорит ничего. Так что, имеем мы данных немного.

Картинка получается следующая. По строению черепа американоиды очень массивные. Это один из рекордов массивности по планете. Конечно, австралийцев переплюнуть трудно, но индейцы очень старались. Очень толстые кости свода, мощные надбровья, довольно регулярно сильно покатый лоб. Картинку вот этого черепа я вытащил из статьи Хрдлички “Неандертальская фаза эволюции человека”. Он в ней приводил пример того, как современный человек может быть реально похож на неандертальца. Хрдличка изучал все это дело в Северной Америке, у него были под рукой индейцы.

Но если хочется подробностей и деталей, сейчас Александр Соколов заканчивает книгу именно про эволюцию шерсти. Он сам не то, чтобы учёный изучающий, но он собрал все сведения, какие на эту есть: кучу статей, книжек собрал в кучку, что, кстати, до сих пор на удивление никто не делал. Может быть в этом году или в следующем эта книжка выйдет, и вы все тонкости узнаете.

Вопрос. Здравствуйте. Сегодня Вы начали с эволюции хордовых. А какие сейчас версии есть на счёт происхождения хордовых?

Станислав Дробышевский. Есть куча версий. Лучше всего, если Вам хочется деталей, почитайте труды Малахова. Есть такой бесполог Малахов. Он написал немереное количество всего. Потому что аналоги хордовых возникали несколько раз, и у червяков похожее есть, аксохордовых. Но есть несколько ключевых концепций относительно примеров формирования хорды, нервной, кровеносной системы, потому что у беспозвоночных и хордовых они вверх ногами. Есть версия, что предки перекувырнулись вверх ногами. Есть версия, что они легли на бок. А есть версия, что они с самого начала сформировались из диффузного состояния. По-разному сконцентрировались эти системы. Это основные версии. Но это отдельная гигантская тема. Лучше Малахова читайте или зайдите на сайт элементы.ру. Там Марков и сотоварищи – он не один, есть Наймарк и другие – составили шикарные обзоры статей новейших на эту тему. Подборка очень классная и на русском языке очень четко, внятно со ссылками. Что приятно. Mожно оригиналы статей скачать, есть куча разных вариантов, которые самые ведущие западные и наши современные специалисты выдвигают. Можете почитать.

Вопрос. Мы говорим сегодня об эволюции. Вы также говорите о том, что она продолжается. Мы взаимодействуем с теми животными, которые теоретически могли бы нас съесть когда-то в прошлом. Получается, что на данный момент мы с ними вместе эволюционируем. Скажите, с точки зрения социального поведения мы ведь влияем на животных?

Станислав Дробышевский. Естественно.

Вопрос. А они тоже становятся социальными?

Станислав Дробышевский. В какой-то степени да. Взаимовлияние всегда в обе стороны идёт. Про динозавров я говорил, что они вымерли из-за берёз. Конечно, не только из-за берёз, и из-за млекопитающих динозавры тоже в немалой степени вымерли. Само по себе существование огромного количества млекопитающих, наших предков в том числе, первых протоприматов, повлияло на вымирание динозавров. Есть, например, концепция, которая основана на анализе скорлупы динозавров, что наши предки создавали стресс для несущихся самок динозавров – разоряли кладки без конца, и те до последнего старались не откладывать яйца. Это бывает у современных рептилий и птиц. Если яйцо долго находится в яйцеводе, еще в яичнике, оно обрастает скорлупой слишком сильно и, если очень большой стресс, то откладываются яйца со слишком толстой скорлупой. Детёныш потом не может вылупиться из него. Такие патологические яйца найдены у динозавров. Наши предки “вымерли” динозавров.

Также и со зверями: на поздних стадиях – с волками. Когда волки жили в плейстоцене и гоняли наших предков, это были не те, которые сейчас. Потому что потом наши предки были с копьями, луками и гоняли волков. И теперь волки гораздо более шуганые. Сейчас волк на человека нормальный не нападет никогда, он его обойдёт за сто километров. А тогда нападали, потому что не боялись. Современные волки по поведению (есть концепция у собаковедов) отличаются от общего предка с собаками больше, чем собака. Собака по поведению больше похожа на предка, чем современный волк. Потому что волк – наш прямой конкурент и мы его зашугали до нельзя, а собака жила рядом с человеком и у неё всё хорошо. Она какая была, такая и осталась.

Вопрос. Собаки развиваются сейчас? А дальше?

Станислав Дробышевский. А сейчас дальше всё продолжается, но вопрос – в какую сторону? Но всегда влияние в обе стороны идёт. От того, что, например, наши предки, как я говорю, появились, кошки и кто-то ещё, и наши стали много прыгать. От того, что наши предки стали много прыгать и избегать хищников, они также начинают эволюционировать. У них идёт своя энцефализация, развитие прыгательной ноги, позвоночника, органов чувства. Это в обе стороны влияет.

Вопрос. Интересно, аргентинские тебу, к примеру. Взаимосвязь с ними есть?

Станислав Дробышевский. Не понял, кого, чего?

Вопрос. Аргентинские тебу (рептилии).

Станислав Дробышевский. Они с человеком, сомневаюсь, что сильно связаны. Во-первых, если это Аргентина, то люди появились поздно. Люди с рептилиями маленькими (тебу не очень маленький) не сильно контачат. Поэтому они от нас не запредельно зависят. Всё сводится к тому, что мы их съели либо уничтожили место обитания и поэтому они сдохли. На этом взаимодействие кончается. Рептилии – достаточно другой мир, чтобы сейчас мы быстро и активно на них влияли, чтобы они на нас влияли.

Вопрос. Здравствуйте. Я задам два вопроса. Один про то, как приматы умудрились остаться стопоходящими, приспосабливаясь. Что конкретно, в задней конечности как приспособление происходило?

Станислав Дробышевский. На деревьях стопохождение – это очень классная и выгодная штука, потому что хвататься надо за ветки, поэтому мы стопоходящими и стали, развили это. На земле это создало проблемы, потому что стопохождение довольно медленное и неэнергоёмкое, поэтому из-за этого мы очень долго не могли, например, из Африки выйти. Ареалы австралопитеков узенькие, то есть они далеко не бегали никуда в сравнении с копытными. Поэтому было вымирание австралопитеков примерно три миллиона лет назад очень мощное. Тогда климат стал сезонным, и наши предки не могли далеко мигрировать, и стопохождение нам в минус сыграло. Но это проклятие, наследие древесного образа жизни.

Вопрос. А что обеспечивает хороший прыжок? Та же кошка, на пальцах ходящая, отталкивается. Приматы ходят на стопах.

Станислав Дробышевский. У приматов бедро свободное. У кошки оно параллельно телу фактически и скакательный сустав именно – не цевка, конечно, а стопа, пяточная кость, ладьевидная. А у нас, во-первых, некоторые приматы за счёт этого тоже долгопяты (у них тоже цевка по полной программе формируется, и они за счет этого прыгают), но большинство за счёт того, что бедро у нас свободное и от тела очень далеко вынесено, коленка не на уровне пузика, как у кошки, а далеко. Получается скакательный сустав. Поэтому и прыгаем.

Вопрос. И второй. У надглазничного валика есть какой-либо функционал или это компенсация заглазничного сужения?

Станислав Дробышевский. Есть несколько гипотез, но компенсация заглазничного сужения вряд ли, не очень очевидно. Есть версия, но крайне сомнительная, что – это реакция на прикрепление мышц, но не сильно что-то крепится. Там лобно-затылочная мышца, но она маленькая, как уж они хмурили лоб, чтобы такой надбровный валик отрастить? Это что-то сомнительное. Есть версия прикольная, что надбровный валик – это защита лица от мордобоя, что когда они были злобными, и лобная доля приплюснутая, они были агрессивными. У нас с одной стороны кулак подозрительно складывается в кулак, в отличии от обезьян, у которых он так не складывается, и валик защищает лицо. Была коэволюция кулака и лица. На эту тему есть две статьи научные, всё в расчётах. Я это как научный юмор воспринимаю. Скорее всего надбровный валик – это результат полового отбора. Те, кто имели сигнализирующую штуковину на лице: борода, крупные челюсти, большие клыки, выражение лица особенное, хохлы, как у павианов. А тут надбровный валик. Если это альфа-самец крутой, брутальный, у него “полка” над глазами. А если он, как у меня, – у него нулевой бал, он лох.

До поры до времени это работало, пока они были агрессивными, а потом, наоборот, пошёл отбор в обратную сторону. Особо брутальные стали не в части, потому что это снижало сплоченность группы. Потому что, если он один иерархас, а остальные должны ему подчиняться, в ответственный момент система может не сработать. Он скажет: “Пойдём за нами”, а ему: “Да ну на фиг”. Всё, все помрут. Если они не слишком брутальные, не запредельно и не давят друг на друга психически, то они лучше договорятся. Когда есть уже речь, жестикуляция, мимика, они более контактабельные, то подавлять другого внешним видом становится не нужно и даже вредно. Валики исчезают как раз на уровне гейдельбергейцев, которые первые более-менее внятно заговорили. Дальше у нас надбровный валик со страшной силой сокращается и исчезает.

Вопрос. У меня такой вопрос. Скажите, пожалуйста, что мы имеем от неандертальцев? Какие наши качества предопределены?

Станислав Дробышевский. Недавно Гельфанс составляла обзор разных трудов на эту тему. Обзор большой получился. Много этих признаков, но проблема в том, что точно этого не знаем. Большая часть неандертальского наследия – это отдельные нуклеотидные замены, раскиданные и там, и сям, и не несущие никакой нагрузки. Они ничего нам не дают, просто рассосались (прошло тридцать тысяч лет), то есть это всё затерлось и значения никакого нет. Но есть некоторые аспекты предположения. Например, мутация, которая у европеоидов вызывает светлый цвет кожи, такая же, как у неандертальцев, у которых тоже у некоторых отдельных индивидов был светлый цвет кожи. Поэтому есть концепция, что европеоидная светлокожесть (у монголоидов другая мутация) – это наследие неандертальцев. Это ещё надо доказать. Потому что, во-первых, большинство неандертальцев были темнокожими (это раз), а, во-вторых, все пока проверенные кроманьонцы – темнокожие. Разрыв между первыми светлокожими сапиенсами (семь тысяч лет назад) и последними светлокожими неандертальцами (тридцать тысяч лет назад) большой – двадцать тысяч с лишним лет получается разброс. Не понять, как бы они могли унаследовать.

У нас палеогенетики по Ближнему Востоку, где это смешение могло происходить, нет. Когда у нас будет палеогенетика с древностью сорок тысяч лет, например, с Ближнего Востока (пока её нет), тогда можно будет данные подтянуть. Ещё предположение на счет когнитивных свойств: наследование психических заболеваний, например (недавно на тему рассуждали), обмена веществ, некоторых специфических болезней. Но это всё вилами по воде, потому что в большинстве случаев мы не очень-то знаем, как у современного живого человека это наследуется. Если мы не знаем, как у современного живого, что мы можем сказать про неандертальцев.

Гипотез очень много, но они очень быстро меняются, и если вы почитаете статьи, то сплошь и рядом бывает так, что выходит “парадная” статья, всё пафосно: “Вот мы доказали”, а через недельку выходит другая статья, которая это опровергает. А потом выходит еще одна, которая всё опровергает. Или по-другому всё интерпретируется. Сейчас палеогенетика в состоянии становления, поэтому пока ничего утверждать мы не можем.

Вопрос. Спасибо большое. Но у меня ещё один вопрос. Он касается монголоидной расы. Удмурты – представители уральской языковой семьи. И у всех уральских народов в той или иной степени сохраняется лапаноидность. Из прошлого науки высказывались разные версии о лапаноидах, что это результат смешения европеоидов с монголоидами, что это некая очень древняя группа, в которой не были еще промоделированы ни европеоидные, ни монголоидные качества. Третья версия, что это просто особая раса, специфическая. Сейчас наука какой версии больше придерживается?

Станислав Дробышевский. Для начала языковая семья и раса – это ни разу не одно и то же. Лапари – это население Кольского полуострова и Севера. Языковое родство с удмуртами есть, конечно, но очень далёкое. Расовые сближения – это большой-большой вопрос. Если чисто географически посмотреть, где те и где другие. Единство языка – родство далёкое – ни разу не гарантирует родства биологического, потому что в промежутке тоже люди жили. Все эти народы Поволжья (не только удмурты, а все рядом живущие – марийцы, мордва) – переходные между европеоидами и монголоидами. По нормальной классификации они не лапаноиды, а уральская раса. При чем удмурты в сторону европеоидов, нежели монголоидов, ближе. Монголоидность очень слабенькая. Есть иногда термины – сублапаноидный, субуральский тип. То есть он европеоидный, но с легким налетом восточного. Чисто из географии и истории, насколько известно, и сейчас немного генетика подтягивается, получается, что тут население было с палеолита.

Но всё время боролись две тенденции. С одной стороны – изоляция, потому что численность населения была небольшая, а с другой – какая-никакая миграция была. Перевеса в ту и другую сторону никогда не было. Нельзя сказать, что это либо изоляция, либо метисация. И то, и другое. Какие-то свойства, наверное, сохранились с древности. С этим проблемнее всего, потому что очень древних остатков человеческих с Поволжья нет. У нас один верхнепалеолитический череп из маяка и всё. Мы не знаем, кто здесь жил в верхнем палеолите, а маяк – это Самара. Больше у нас никого нет по всему Поволжью. По Уралу, Западной Сибири тоже нет. Мы не знаем, что там происходило.Начинаем знать с неолита и позже – с бронзового века. Видно, что это уже предки современных людей в состоянии – немножечко изоляция, но всё время при этом на “проходном дворе” жили, поэтому включили в себя генетику и тех, кто восточнее, и тех, кто западнее. Немного тех, немного других. Поэтому такая промежуточность и получилась.

Вопрос. А саамская лапаноидность?

Станислав Дробышевский. Саамская лапаноидность – скорее больше изоляция, потому что Кольский полуостров – это хороший изолят экологический. Они сформировали более-менее сами по себе. Другое дело, что они быстро сформировались, единарно, потому что там ледник лежал, и никого не было. Но как ледник растаял, кто-то туда заселился с европейской части нашей и оказался в изоляции. Маленькая численность, маленькие группы оленеводов. Вначале охотники были. В условиях маленькой численности, изоляции, специфические признаки усилились. Вот то, что мы теперь называем лапаноидной расой. Уже в двадцатом веке это в значительной степени рассосалось, потому что, когда туда понаехали все, кому не лень – шведы, финны с западной части и русские, коми, немцы с юга (по их меркам), с нашей стороны, российской. Метисация дошла до того, что лапаноидной расы, как она была сто лет назад, сейчас нет.  Лапарей, по учебнику описанных, сейчас не существует. Они сейчас хорошо уже европеоидные и ничем не отличаются от среднеевропейской расы.

Вопрос. Станислав, спасибо за лекцию. У меня вопрос. Скажите пожалуйста, куда сейчас движется наука по изучению человека, его биологии и эволюции? Какие сейчас основные вопросы как раз изучаются?

Станислав Дробышевский. Движется вперёд исключительно. Антропология – это наука большая, развесистая и в каждой области есть свои задачи и вопросы. Есть спортивная антропология, медицинская, ауксология, геронтология. Их полным-полно. Если речь идет именно об антропогенезе – о происхождении человека – то ключевые вопросы происхождения приматов (мезозойская история) – всё пока в тумане сильном. Потом переход к прямохождению. Примерно десять миллионов лет назад у нас есть куча зубов, но нет хороших, красивых скелетов. Вот именно десять миллионов лет назад, восемь миллионов лет назад. Семь миллионов – уже есть.

Источник: https://www.grandars.ru/college/filosofiya/evolyuciya-cheloveka.html

Следующий тонкий момент – это переход от австралопитека в homo. Тут есть продвиги основательные. Буквально в этом июне были хорошие статьи по новым находкам в Восточной Африке – это самые ранние homo. Как раз два с половиной миллиона лет назад. Стопа описана, зубы. Ещё статьи точно будут, потому что есть находки, которые пока только анонсированы, но публикаций пока не было. Так что на глазах появляются. Потом ещё тонкий момент – это возникновение сапиенса, потому что гораздо всё известно, но всё равно ещё хочется побольше узнать именно африканскую историю.

Мы здорово знаем про неандертальцев, денисовцев, про Евразию, а про Африку, где самое интересное происходило, мы обрывочно знаем. Потому что это Африка и там мало копали, мало исследовали. Исследователей там пока небогато. В Эфиопии, Кении есть, а в других местах не очень. Ещё много всего откроют.  “Размазано” по всей планете. Это эксклюзивные человечества в Южной Африке: хомоналеди, денисовцы, хоббиты. Сейчас на Лусоне новый вид открыли в этом году. На Сулавеси сейчас, того и гляди, откроют. Археология уже есть, антропология подъедет. Экзотические, странные человечества. Китайцы всё время что-то у себя находят. И ещё точно будут находить. Много-много частных вопросов по типу заселения Австралии, Америки, но это уже детали. Палеогенетика сейчас – пик развития, когда всё больше и больше пытаются в это идти. Последний писк моды – это палеопротеовика, когда она выделяет белки из костей. Они лучше, чем ДНК, сохраняются. У нас есть шанс расшифровать геном австралопитеков, потому что, если мы найдем белки австралопитеков, а это не невероятно, это может, то из белков мы расшифровываем ДНК. Не весь геном, но кусочки. И сравнивать можем с обезьянами, с нами и с кем угодно. Это сейчас самое остриё науки.

Вопрос.  Здравствуйте, Станислав. Большое спасибо за обе лекции, а они очень классные. Хорошо занимает внимание, и очень интересно сидеть. У меня два вопроса. Может быть даже личных. Вы говорили о научных закрытиях буквально только что. Какие есть, были научные закрытия, которые Вас лично потрясли?

Станислав Дробышевский. Всё-таки, наверное, открытия?

Вопрос. Закрытия, то есть, когда последняя статья опровергает ту легенду, которая Вам очень нравилась.

Станислав Дробышевский. Что-то такое недавно было, но сходу… Например, из таких то, что в голову приходит, про пигментацию. Когда, например, первые были исследования ДНК неандертальцев, генетики сделали вывод по Монтелисини, что неандертальцы были светлоглазыми, светловолосыми и светлокожими. Два генома это показали. И рыжеватые. Потом все последующие новые анализы показали, что все другие неандертальцы (сколько их нашли) темнокожие, темноглазые, темноволосые. Это не совсем закрытие. В какой-то момент художники стали рисовать неандертальцев белобрысыми, и в книжке, например, “Байки из грота”. Я, когда её писал, у меня написано, что они светленькие. Художницам я говорю: “Рисуйте их беленькими, потому они стопудово были беленькими”. Потом, только книжка вышла, напечатали, в продажу пошла, тут же генетики начали строчить статьи, что неандертальцы были чёрными. Потом с датировками всё время беда. Например, хоббиты удревнились. Были восемнадцать тысяч лет, а стали восемьдесят тысяч лет. Сапиенсы регулярно удревняются. Хомоналеди те же самые – в начале их открыли, я лично пророчил, что им будет полтора миллиона лет, а оказалось – триста тысяч лет. Это и открытие, но одновременно и закрытие. Наверное, такие самые основные.

Вопрос. Второй вопрос. Дайте коротенькую рецензию на последнюю прочтённую книгу.

Станислав Дробышевский. Последнее, прочтенное мной, то что, хорошая правда, это Леви Брюль и Леви Строс, например. Но это два столпа этнологии, этнографии, которые про первобытное мышление. Но не только они, у меня очень дырявая память на имена. Я еще классные книги читал. Есть, конечно, шикарная Артёмова. Называется “Племя исава”. По-моему, если я правильно помню название. Шикарнейшая книга про охотников-собирателей, современная. При чём Леви Брюль и Леви Строс – это старые книжки, а “Племя исава” – новая книжка про жизнь охотников-собирателей.