Лишнее в человеке. Дробышевский. Человек разумный

Примерно 30 млн лет назад наши предки стали увеличиваться в размерах. 27-26 млн лет назад появляются уже первые человекообразные обезьяны, которые начинают весить уже 10-15 кг и больше. Лихо скакать при такой массе тела уже не особо получается. Поэтому хвост становится неактуальным. Он исчезает у всех крупных животных: и у приматов, и у медведей, и у панд, и у других. Хвост исчез, но совсем пропасть он не может, потому что он прописан в генах.

На месте нашего красивого былого хвоста остается копчик. По стандарту у человека он состоит из четырех позвонков, которые не для чего особо не нужны. К позвонкам прилагаются и хвостовые мышцы. У нас есть хвостовые мышцы, которые теоретически должны нашим хвостом двигать. Они тоже не актуальны, не работают, но иннервация хвостовых мышц есть. Это поперечнополосатые мышцы – те, которыми можно управлять сознательно. Где-то в прецентральной извилине нашего головного мозга, наверное, есть парочка нейронов, которыми мы теоретически можем запускать сигнал на шевеление хвостом. Я не видел людей, способных это делать, но чисто гипотетически это возможно.

Иногда бывает, что такие рудименты оказываются развиты слишком сильно, они развиваются в большей степени и становятся чем-то похожими на предковое состояние. Это называется атавизмом. С атавизмами хвоста есть некоторая хитрость. С одной стороны, из школьного курса всем известны так называемые хвостатые мальчики, хотя это может быть и девочка. Фотография хвостатого мальчика XIX века так всех впечатляет, что воспроизводится стабильно во всех учебниках в качестве примера атавизма хвоста.

Источник: https://infourok.ru

Однако все не так просто. Такие случаи хоть и редко, но встречаются. Они известны не только в XIX веке, но и в современности. Исследование подобных случаев показало, что хвосты у мальчиков и девочек не является проявлением атавизма, это псевдоатавизм.

Это грыжа спинномозговых нервов. У нас между последними поясничными и первыми крестцовыми позвонками сзади есть довольно большой зазор, который позволяет брать пункцию спинномозговой жидкости. Между крестцом и копчиком тоже есть довольно большая крестцовая щель. В эти щели между позвонками могут выпячиваться петли спинномозговых нервов. Спинной мозг заканчивается выше, на уровне первого поясничного позвонка, но петельки могут выворачиваться. Кожа образует вытянутый кармашек, реально похожий на хвост. Вдоль идут мышцы спины, которыми мы можем шевелить. Поэтому этот псевдохвостик может даже немного шевелиться. Когда люди на это смотрят, то говорят, что это хвост. Это вовсе не хвост. С тем же успехом хвостом можно считать пупочную или паховую грыжу. Самое обидное для носителя этого хвоста то, что его нельзя ампутировать. В грыже есть нервы, идущие к ногам. Если ее отрезать, то будет паралич ног. Даже по самому расположению этого кармашка видно, что это не хвост, потому что он не там находится.

Настоящий атавизм хвоста тоже бывает, называется он копчиковым ходом. Это не такая редкая вещь. Касается он не кости как таковой, копчика, а мышц. Копчик трудно отрастить большим, хотя бывают варианты от 2 до 6 позвонков. Даже когда их 6, это не особо заметно, он все равно маленький и загнутый вперед. Снаружи его не видно. А хвостовые мышцы задаются генами, которые одинаково срабатывают по всей длине этого хвоста. Вопрос только в генах-регуляторах, которые зададут большую или меньшую длину мышцы. Есть ген самой мышцы и есть ген-регулятор. Иногда бывает так, что ген-регулятор срабатывает чересчур и отращивает хвостовые мышцы длиннее костной основы, копчика. Есть копчик, а мышечная оболочка выступает дальше его кончика, дальше костной основы. Получается трубочка, завернутая внутрь. На конце хвоста кожа должна срастаться с концом, кожа облекает его в виде чехольчика, немного загибается внутрь. В моем описание это звучит грандиозно. В реальности это ямочка размером 1-2 мм. Снаружи это не особо даже заметно. Главная неприятность заключается в том, что в копчиковый ход могут попасть бактерии. Кроме прочего, хвост по исходной задумке должен быть пушистым, с кисточкой – волосики там растут. Пусть они очень маленькие, глазом их увидеть сложно, но они там есть. Одно дело, когда они направлены просто куда-то назад – тогда все хорошо.

Другое дело, когда хвост выворачивается наизнанку, волосики расположены напротив друг друга. Они колят стенки копчикового хода, он воспаляется. Он даже замкнутый бывает – снаружи кожа зарастает, получается полость внутри. Если туда бактерия каким-то образом попадает, то ей там тепло, уютно, хорошо, еда есть. Происходит воспаление копчикового хода. Никогда не гуглите словосочетание «воспаление копчикового хода». Выглядит это не очень красиво. Наверное, по ощущениям это еще хуже. У меня нет копчикового хода. По крайней мере, я не знаю этого – заглянуть туда довольно проблематично. Вроде бы у меня его нет. Но он встречается не так редко. Такому несчастному носителю атавизма хвоста делают ампутацию хвоста. Любопытно, что у нас далеко не самый короткий хвост среди обезьян. У орангутанов и шимпанзе в среднем 3 хвостовых позвонка. Даже у некоторых макак 3 хвостовых позвонка. А у нас 4 хвостовых позвонков. Мы более хвостатые, чем орангутаны и некоторые макаки. Может быть, это для кто-то будет обидно, но это научный факт.

Хвостом дело не ограничивается. У нас есть масса других странных вещей. Например, известный всем аппендикс. Когда-то слепая кишка и аппендикс были чуть ли не самыми главными отделами нашего кишечника. Приматы примерно с 45 млн лет назад стали активно переходить на растительную пищу. У них зубы поменялись, челюсти немного другими стали. До этого они насекомыми в основном питались. А тут они подросли, стали размером примерно с современную мартышку, стали много питаться листьями. Это сразу сказалось на строении кишечника. У нас есть два главных отдела: тонкий кишечник и толстый кишечник. Тонкий – для мяса и жира, толстый – для углеводов. Это я очень сильно утрирую, но в самом первом приближении это так. На границе тонкого и толстого отделов есть слепая кишка. У растительноядных приматов ее размер соответсвует размеру всего остального кишечника. У растительноядных лемуров сам кишечник и слепая кишка почти одинакового размера. Это огромный толстый пупырчатый вырост, куда попадает хорошо пережеванная растительная масса и долго-долго там переваривается.

Источник: https://perm.a2med.ru/about/articles/zachem-nuzhen-appendiks

Там сидят симбиотические бактерии, которые нейтрализуют, переваривают, разлагают клетчатку, выделяют витамины. У человека в принципе все то же самое, только с некоторого момента мы стали гораздо более всеядными. С 2,5 млн лет назад мы стали потреблять намного больше животной пищи. Примерно с 400 тыс. лет назад мы еще стали использовать огонь. Даже растительную пищу стали использовать уже в приготовленном виде. Огромная слепая кишка стала нам не так уж и нужна. Она заметно уменьшилась. Если сравнить человека и макаку, то у макаки она тоже не самая гигантская, но макака сама крошечная, а размер слепой кишки у нее такой же, как у человека. Сам кишечник у нее сильно короче, она сама меньше. А слепая кишка такая же. У лемуров она намного больше даже, чем у нас.

Это касается как всей слепой кишки, так и аппендикса. Аппендикс – совсем бестолковая штука. Иногда у некоторых людей при рождении он не имеет полости, или она совсем крошечная, не сильно функциональная. К 30-35 годам полость практически полностью зарастает. Все-таки обычно полость какая-то есть, бактерии там сидят. Слепая кишка и аппендикс предназначены для переваривания самых трудноперевариваемых частей. Например, в слепую кишку попадает шелуха от семечек, а в аппендикс – скорлупа от орехов. Бактерии там сидят и это грустно переваривают. Если вдруг скорлупа ореха поцарапает стенку аппендикса изнутри, появляется мясо, в меню бактерий неожиданно возникает разнообразие: была скорлупа орехов, а теперь скорлупа орехов или мясо. Угадайте с трех раз, что они выбирают. Они радостно начинают питаться, плодиться, размножаться. Аппендикс опухает. Это называется аппендицитом – воспалением аппендикса. Грустно и тоскливо человеку становится от этого. Раньше это было совсем печально, чаще всего смертельно кончалось. Рано или поздно воспаленный аппендикс может порваться, случится перитонит, человек может умереть. Сейчас медицина на высоте. Приходит добрый доктор со скальпелем и вырезает аппендикс. Сейчас методика отработана. Даже известен прецедент, когда врач сам себе удалил аппендикс. Это был наш врач, который сидел в Антарктиде на станции. Он там был единственным врачом, ему пришлось вырезать аппендикс самому себе. В каком-то художественном фильме есть такая сцена – американец вырезает себе аппендикс в одиночестве. На самом деле это был наш врач, он был не один, там другие люди тоже были. Ему помогали. Больше морально, потому что он единственный умел это делать. Аппендикс с вероятным аппендицитом может быть даже вредной штукой. Но куда же он денется? В генах он прописан, немного все-таки он работает, немного пользы от него тоже есть – не пищеварительной, а уже новой.

Примером может служить американская практика. В некоторый момент в США решили новорожденным детям сразу аппендикс вырезать пока он еще не воспалился. Ребенок ничего против сказать не может, заживает на нем все как на собаке, растет он со страшной скоростью. Наделали таких операций, но хорошо от этого не стало. Неожиданно обнаружилось, что аппендикс нужен для формирования иммунитета. В стенках аппендикса вырабатывается огромное количество активных веществ, которые для здоровья очень даже нужны. У новорожденного ребенка своего иммунитета особое и нет. Он должен сформироваться. Какую-то защиту он получает с молоком матери, но должна своя иммунная система сформироваться. Без аппендикса это сложно осуществить. Получается что-то типа СПИДа, вызванного хирургическим удаление аппендикса. У более старшего ребенка уже включается вилочковая железа, лимфоциты появляются, аппендикс уже не особо актуален. Чуть более старшему ребенку можно уже удалять аппендикс вполне безболезненно. Новорожденным – не нужно. Какое-то количество детей от этого сильно пострадало. Надо радоваться, что у нас такого не было, таких экспериментов никто не ставил. Это хорошо. Американским детишкам можно только посочувствовать.

На примере перехода функции аппендикса из пищеварительной в иммунную можно показать существование такого явления как преадаптация. Довольно часто бывает такое, что орган, теряющий свое назначение, может получить новую жизнь в новом качестве и стать чем-то новым. Аппендикс с некоторой вероятностью спустя миллионы лет будет чем-то по типу вилочковой железы, иммунным органом.

Вилочковая железа, щитовидная железа, гипофиз когда-то были элементами жабр, железами внешней секреции, которые смачивали жабры. Щитовидная железа, которая у нас в шее находится, является жаберной железой. Она находилась на уровне корня языка. У эмбриона современного человека она там и формируется. У нее даже вначале есть наружу ведущий проток, открывающийся примерно посередине, на спинке языка. Когда ребенок формируется, еще в процессе внутриутробного развития, проток исчезает, а железа потихоньку перемещается вниз, в область шеи. На месте закрытого протока появляется так называемое слепое отверстие – маленькая, еле заметная ямочка на корне языка.

На живом человеке увидеть ее довольно проблематично, снаружи не видно. Бывает так, что железа не перемещается в нужное место и остается в языке. Если у взрослого человека начинаются проблемы в работе щитовидной железы (гиперфункция, гипофункция), железу ищут в шее, а ее там нет. Она осталась в языке, где-то застряла по пути. Путь этот у взрослого человека довольно длинный, около 10 см.